— Глубока моя печаль, ибо действо под почвой энтой, — Петр язвительно хлопал рукой по ровным прямоугольничкам брусчатки, — очень опечалило мене.
— В глаз бы тебе дать, — разочарованно выдохнул старый вояка, опускаясь на вышеуказанную «почву» с тяжелым вздохом. — А коротко? В трех словах?
— Все сделано. Объект уничтожен, — быстро кивнул Петр, морщась от тяжелого покалывания в левом боку.
— Ну, слава богу! — третьим на холодную поверхность площади опустился и генерал Сивушов. — Сложили оружие, птенчики!
— Что теперь? — взор острых полковничьих глаз мазнул по старому другу. — Назад будем выдвигаться?
— Сдурел? — вопросом на вопрос ответил Степан Никифорович.
— Надо поймать одного человечка, который наблюдает за нами во-о-он с той крыши, — указательный палец Петра уперся в одну из пятиэтажек, окружавшей площадь с Восточной стороны.
Начальство, на то оно и начальство, разглядывать ничего не стало, а только раздало приказов и вокруг сразу замельтешили сильные тела, в руках которых грозно поблескивали автоматы.
Но Петр всего этого не видел. Он прислонился к холодной поверхности остова подбитой боевой машины, и незаметно для самого себя, уснул. Спокойно и умиротворенно. Первый раз за долгое время ему не снились кошмары, а дурной холодный пот не лился ручьем со лба. Диру снились папа и мама. Те счастливые моменты его короткого детства, которые он сам давно забыл. Впервые за долгие годы он заново ощутил в себе ЛЮБОВЬ…
Эпилог
— Все пошло из рук вон плохо уже давным — давно! — не унимался генерал Сивушов, расхаживая широкими быстрыми шагами по кабинету, некогда принадлежавшему профессору Головачеву.
Обстановка вокруг обитателей базы №432115, принадлежавшей ГРУ, накалялась с завидной прогрессией. И, дабы не искушать Судьбу, которая в последнее время проявила к спецназу войсковой разведки прямо скажем материнскую ласку, командованием, а точнее Степаном Никифоровичем и Львом Николаевичем было принято решение перенести место дислокации базы во внутренности старой советской лаборатории, из которой совсем недавно выбрался на свет божий Петр Григорьевич Боровицкий, отставной лейтенант из все того же спецназа ГРУ. Сейчас, заспанный боец в отставке протирал глаза после короткого, но такого сладкого спокойного сна, восседая на старом советском диване все в том же кабинете, где и разместилось начальство.
— Степан, не нагнетай обстановку! — пытался успокоить старого друга полковник Шишков. — Нам еще ничего не известно!
— Все нам известно! — размахивал сильными длинными руками генерал. — Если верить нашей разведке, то возле нас собираются силы, которыми можно спокойно захватить всю Грузию или одним махом всю Прибалтику со всеми шпротами в придачу!
— И чего ты волнуешься? — удивился, словно маленький ребенок, Лев Николаевич.
— Ха-ха-ха, твою дивизию! Нет, Петр, ты слышал? У твоего наставника старческий маразм нарисовался! — саркастически всплеснул руками Степан Никифорович, обращаясь к почти проснувшемуся Диру.
Сунувшегося было в кабинет молоденького лейтенанта командир базы отбрил настолько быстро, что тот аж побледнел от неожиданности. Потом Сивушов грузно прошествовал к большому столу, сел на весьма прочный стул и сложив пальцы рук в замок, пристально уставился на полковника.
— Толком расскажи, что за данные ты получил, — посерьезнел Лев Николаевич.
— Три танковые бригады и почти тысяча десанта по наши головы пригнали к нашей базе. Кого смогли, врачи вывезли к нам, остальных же… перебили, — Степан Никифорович обхватил руками голову. — Господи, за что же все это на мою голову?
— Риторический вопрос, — внезапно прозвучал в кабинете голос Боровицкого. Он встал, постарался не тревожа больные бока размяться, поморщился от тупой боли в левом боку и осторожно сел на второй стул, стоявший перед столом напротив генерала.
— Что предлагаешь? — внимательно посмотрел на бывшего ученика Шишков.
— После смерти Головачев встретился со мной… — тихо скрипнул зубами Петр, вспоминая детали произошедшего.
— Ого! После смерти, значит? — громко хохотнул начальник базы. — А снежный человек к тебе на помощь не приходил?
— Степан, ты же знаешь, что он правду говорит! — уничтожающе посмотрел на друга Лев Николаевич.
— Все-все, продолжай! — Сивушов поднял руки в жесте полной капитуляции и внимания.
— Единственное, что он мне сказал, было: «Отруби змее голову и будешь в безопасности!» — боец прикрыл глаза, напряженно вспоминая детали разговора с бывшим противником.