— Здравствуй, Петр.
— Здорова, Лев Николаевич.
Услышав слова приветствия, Шишков повернулся к бывшему ученику. Лейтенант спецназа Боровицкий Петр Григорьевич, возвышался над бывшим куратором на целую голову. Бывший боец спецназа ГРУ изменился крайне мало. Разве что бороду отпустил, да седина немного засеребрила белобрысые виски. Но голубые глаза смотрят все так же пристально, словно пронизывая собеседника насквозь. Лев Николаевич тихонько вздрогнул. Дир ухмыльнулся и, тряхнув светлой шевелюрой, сказал:
— Пожалуйте за стол, товарищ полковник!
«Вот ведь черт, морозом прибитый! Все заметил и правильно оценил! Но командиром не назвал. Наверное, все-таки оторвался он от себя самого…» — думал Шишков, присаживаясь за добротный, дубовый стол. — «И от меня… и от Манцура…»
— Я ничего не забыл, — тихо проговорил Дир, наливая из термоса полковнику в стакан еще теплый настой местных трав.
Шишков удивленно воззрился на него.
— Ты все-таки лучший. Был и остался, — так же тихо выдохнул Шишков, не находя нужных, для момента встречи, слов.
— Только вот не начинайте опять! — скривившись, словно откусив внушительный кусок лимона, сказал Петр. — Вы хоть в лизоблюдстве замечены не были ни разу, и под старость этим заниматься не надо начинать! Вам это не к лицу!
Полковник открыл было рот, но Дир сразу прервал его:
— Как же, забудешь все эту хренотень. Прошло вот уже почти пять лет. Пять лет! А сны не дают мне покоя! Я все переживаю заново, каждое задание, каждую рану опять ощущаю в своем теле! Если бы не шаман местного племени, я бы уже свихнулся давно, — говоря это, Дир, мешал чайной ложечкой свой отвар в стакане. С каждым словом водоворот трав в руке бывшего спецназовца увеличивал обороты. На последнем слове Боровицкий остановил свою центрифугу и прямо посмотрел на Шишкова:
— Что вам нужно от меня? Зачем Вы меня нашли?
Шишков не ощущал себя сбитым с толку очень давно. Тон и манера разговора бывшего ученика завели полковника в тупик. Вдруг, словно из ниоткуда, на полковника напал стыд. Лев Николаевич опустил взгляд от голубых, как небо глаз, и посмотрел в мутновато-зеленую жидкость в своем стакане. А Дир все продолжал находить ответы сам, просто прибивая ими полковника к табурету на котором сидел старый вояка:
— Наверное, что-то с Аскольдом, да? Да, наверное. Он наверное все-таки сменил кличку. Сто процентов сменил. Он всегда любил путешествовать. Пусть даже с автоматом в руках. Если бы не он, вы бы про меня не вспомнили. Это точно! Так что случилось с Манцуром?
Полковник поднял, наконец, взгляд на своего бывшего ученика и медленно произнес:
— Ты прав, Дир! Ты, как всегда, прав. Ты же знаешь, Манцур не любил имя Аскольд. Как только ты ушел, он взял новое имя — Троп. Некоторое время он надеялся, что ты вернешься. Но потом разочаровался в себе. Именно в себе, а не в тебе, Дир! Он находил утешение лишь в борьбе и крови…
Дир сидел нахмурившись. Он знал Манцура с самого детства. Он был его лучшим другом, начиная с «почтового ящика»… Лучшим и единственным… На все СВЕТЕ…
Дир пресек снова открывшего было рот полковника, поднятием руки в знак внимания:
— Хорошо. Только ради Манцура!
Шишков еле заметно кивнул. Он явно не ожидал такой быстрой победы. Не зная куда и не зная зачем… Да, Дир и Манцур были друзья — не разлей вода. Но и пять лет — срок внушительный. Черт знает что в башке теперь у Петра.
Полковник поднял взгляд на Боровицкого. Тот сидел нахохленный и сосредоточенный, взгляд был сфокусирован на какой-то точке на полу. Добрых минут пять они сидели не двигаясь. Дир, погруженный в думы, не замечал пристально рассматривающего его физиономию полковника спецназа ГРУ. Первым тишину нарушил все-таки вернувшийся к реальности, Дир: