Полчаса спустя тропа вывела их к журчащему ручейку глубоко в джунгляъ. Едва покинув прогалину, они окунулись в сумрачный древесный туннель, в котором само понятие неба становилось немыслимым, терялось в густой листве. Здесь все кишело паразитами: тучи москитов поднимались из каждой лужи с застоявшейся водой, пауки размером с канарейку прыгали людям в волосы, стоило на минуту снять шлем; в каждой сырой лощинке прятались пиявки, готовые ни с того ни с сего присосаться к человеку. Теперь же отряд словно бы всплыл на поверхность, и над головами саперов встало грозовое небо, подсвеченное вспышками далеких зарниц. Ховард вытер пот, струившийся с лица, и опустил фляжку в солоноватую заводь у ручья.
Внезапно раздался выстрел. Отбросив фляжку, лейтенант выхватил оружие и вскочил на ноги. В нескольких ярдах впереди стоял Гамильтон. Дуло его револьвера смотрело на землю. Через дорогу переползала гигантская кобра, и по глупости Гамильтон открыл по ней огонь. Ховард вполголоса выругался. Зачем поднимать такой шум? А змею между тем только ранило. Неожиданно она сделала рывок, извиваясь и подскакивая, словно безумный плясун, и вцепилась в ногу одному из саперов. Тот вскрикнул и без чувств повалился на землю. Гамильтон извлек саблю из ноежн и обезглавил тварь. Муттадар начал активно жестикулировать, потом нырнул в джунгли и вскоре вернулся с непонятной зеленой массой. Пережевав ее, он вложил получившийся комок в рот саперу. Через несколько секунд раненый открыл глаза и сел прямо, как палка. Поначалу его дыхание было очень частым, но постепенно и оно стало успокаиваться. Двое солдат на всякий случай придерживали пострадавшего.
Оправившись наконец от изумления и убедив себя, что сапер действительно выжил, Ховард убрал револьвер в кобуру и снова окунул фляжку в ручей. Тут же подскочил муттадар, оттолкнул руку лейтенанта и стал показывать на нож кукри, висевший у одного из саперов на поясе. Ховард бросил на проводника озадаченный взгляд, потом кивнул хавильдару. Тот наставил на туземца свой большой капсюльный пистолет и сделал разрешающий жест. Вооружившись кукри, муттадар направлися к бамбуковой рощице у берега и постучал по одному из толстых стеблей. Послышался глухой плеск. Проводник сделал шаг назад и полоснул ножом по бамбуку - наискось, чтобы не расщепить. На землю выплеснулось с чашку кристальной чистой воды. К муттадару тут же подбежали солдаты и принялись наполнять опустевшие фляги из стеблей, один за другим падавших под ударами острого как бритва лезвия.
- Сначала дайте напиться саперу Нарраинсами, - произнес Ховард на хинди. - Нужно, чтобы он мог идти без посторонней помощи.
Хавильдар вручил солдату, привалившемуся к стволу тамаринда, флягу с водой. Только тогда Ховард начал тревожно озираться. Звук выстрела и крик пробудили джунгли ото сна, и вместо неуверенных редких попискиваний кругом воцарилась ужасная какофония - стрекот, вопли, завывания. Откуда-то издалека донеслось гортанное ворчание тигра, быстро переросшее в могучий рев, от которого сотряслась земля. Собаки тут же сорвались с места и, пронзительно тявкая, исчезли в зарослях. Солдаты побросали фляги и схватились за оружие. Муттадар упал на землю и свернулся в клубочек, исходя дрожью и постанывая. При этом он монотонно бубнил себе под нос мантру, которую Ховарду уже приходилось слышать.
- Он говорит, это конда девата - одержимая женщина в обличье тигрицы, - прошептал лейтенант Уохопу. - Она пожрет любого, кто забредет в лес после жертвоприношения. И кровь священных жертв слизывает она, а вовсе не собаки.
- Обычного тигра для меня более чем достаточно, - пробормотал Уохоп, успевший вытащить револьвер.
- Ворожба и суеверие, - произнес Ховард на хинди, с серьезным видом кивнул хавильдару, после чего сказал пару ободрающих слов перепугавшимся саперам. В памяти всплыли болезненные фантазии, что одолевали его самого на прогалине, но он усилием воли отогнал их. Все эти люди зависели от него. Он окинул взглядом ручей, потом обратился к Гамильтону: - Узнаете это место?
Молодой человек кивнул.
- Мы оставили Бебби и саперов примерно в полумиле вверх по течению. Тогда русло было почти сухим, но лощина довольно узкая, и в случае дождя нас просто смоет. Джунгли по обеим сторонам непроходимы. Просмотрите в просветы между листьями, небо уже почти черное. Нельзя тянуть время.
И Ховард повел отряд дальше. Поначалу русло шло по отлогому склону, а под ногами саперов похрустывали камешки и сухой песок. Тут и там в стенах ущелья проглядывали темно-красные прожилки песчаника. Иногда дорогу перегораживали огромные валуны, поросшие мхами и папоротником; тогда приходилось выбираться из лощины и перелезать с другой стороны. Вскоре подъем стал круче, а русло - уже, и обветренные стены ущелья вставали на двадцать и более футов над их головами. То и дело им встречались следы безумств предыдущего муссона: в местах, где взбесившийся поток перехлестывал через скалы, за ним оставались вырванные с корнем деревья и поваленные камни. Взобраться на обрыв теперь было бы невозможно, и Ховард понимал: если разразится буря, им несдобровать. В небе уже сверкали вильчатые молнии, доносились громовые раскаты. Рокоту стихий вторили все лесные создания - то тревожа барабанные перепонки диссонансом,то подвывая в тон. Казалось, в джинглях настраивается какой-то дьявольский оркестр, разыгрывая прелюдию к неотвратимому разгулу небес.