— А сигналить-то кому?
— Ей.
— Но если она придет сюда, будет много крови.
— Да, без жертв не обойдется.
— Не надо ослаблять защиту города, мы с кем, в конце концов, воюем?! Зачем мы туда полезли? Зачем ты убил тех двоих? Мы могли и без этого вернуться назад, и ничего бы не изменилось! Ты чернеешь после каждого убийства, Хонкерор!
— Остынь! И не смей мне указывать! — Он сильно ударил меня в грудь, припечатав в какую-то деревянную дверь. По нему пробежали еще целых четыре черных полосы. — Мы либо прорвемся и догоним врага! Либо застрянем с твоим миролюбием, и упустим Великую Книгу! Мне надоело ждать. Идем. Или тебя тут зарезать?
— А еще друг.
Он не ответил, молча развернулся и быстро зашагал вдоль длинного дома назад, в сторону замка мимо мрачной церкви. Не до конца понимая, что происходит, я поспешил за ним. Капитан свернул и вышел на центральную дорогу, снова повернул направо и через пятьдесят метров впереди засветились городские ворота. За спиной — замок.
Он быстро шел по центру, гордо выпрямив спину и вовсе не скрываясь. Я мельком осмотрел улицу от начала до конца. Сзади, вроде, напасть не должны. Плохая затея, но что поделать. Вперед!
Усатый страж так и прятался в арке. При виде нас он поднялся, подозрительно всматриваясь в полумрак.
— Нам нужно попасть за ту сторону ворот.
— Выпускать и впускать кого-либо запрещено. Кто вы такие?!
— Дай нам выйти с миром и драки не будет. Мы не хотим ослаблять защиту города.
— Вы их убили!!! Синие глаза! Лучники, снесите этим подонкам головы!!! — Он крепко стиснул рукоять меча. — Цельтесь в синеглазого, он опаснее!
Тут солдат ошибся. Я был почти безобиден по сравнению с капитаном.
Хонкерор тигром бросился вперед и проколол стража. Второй солдат уже занес меч, но капитан контратаковал удар, вовремя выдернув свое оружие из обмякшего тела. Еще несколько звонких щелчков и противник повержен.
Я неотрывно смотрел на зубчатые стены. Сверху прилетела первая стрела, она отскочила от нагрудника. Вторая рассекла мне правую щеку. Третья пронзила левую верхнюю часть грудной мышцы, вызывая жгучую боль. Четвертая пробила броню и колюще врезалась в нижнюю часть правого ребра. Пятая не попала. Шестая, не пробив до конца, застряла в нагруднике, но половина стального наконечника вошла мне прямо левую верхнюю мышцу пресса.
От напора я закачался. Стараясь не завалиться на спину, отставил правую ногу назад.
— Андрей! Беги сюда! Помоги ворота открыть!.. — Я не ответил, было тяжело, да и в глазах стало мутновато и в какое-то мгновение стало видно только белое оперение черных стрел, торчащих у меня перед глазами. — Андрей!!!.. — Голос слегка приобрел волнение, несвойственное Хонкерору.
У меня в голове крутилась только одна мысль: сейчас они меня добьют, еще шесть стрел не пожалеют… Я «опасен»… я для них — мишень. Они боятся магии. И синеглазого живым не оставят ни за что. В мимолетном просветлении я увидел много темных полос, ныряющих между зубцами стены по белым силуэтам. Первый раз они стреляли не точно, с перепугу, и это было всего лишь начало конца. А сейчас стражники подождут, прицелятся и закончат. Снова свои… Из огня да в полымя… Нет, начало конца было не сейчас, а когда я попал в этот непонятный мир.
Что ж, все справедливо, мы забрали четыре жизни, и хотя бы я один за них заплачу. Эта мысль была разведена со страхом и большим огорчением, да щепоткой боли.
Вместо шести стрел я почувствовал одну. Она была такой твердой, или я был такой иссякшей, что я сразу же потерял равновесие и упал через ногу под треск ломающейся брони и хруст костей. Я зажмурился от боли и стиснул зубы что было сил. В груди безостановочно стреляло болью. Стреляло так, что через силу схватился обеими руками за древко, ушедшее глубоко в мою грудь. Это был арбалетный болт.
Горячая кровь била мне в ладони. Каждое прикосновение к болту отзывалось внутри меня сильными порывами боли. Хотелось ее убрать. Спрятаться далеко-далеко, чтобы она ко мне не прикасалась, но бежать было некуда, она рубила меня изнутри.
«Если вы чувствуете боль, значит, живете», вспомнил я слова одного своего преподавателя. Но от них не стало спокойнее, осознавать, что я еще жив было уже неприятно, мучительно. И я решился на последний мужественный поступок в своей жизни. Я схватился за древко липкими пальцами и силой, что еще осталась в моих руках, потянул вверх, выпуская всю кровь, которая хлынула чуть ли не фонтаном, а за ней и свою Жизнь.
Последнее, что я увидел перед концом, это была яркая зеленая вспышка невысоко в темном небе, ослепляя мои глаза в последние несколько секунд.
Глава 6 Смерть торжествует
Рассказывает автор
Дождь недавно прекратился. Серое небо то и дело кашляло громом. Холодный неприятный ветер дул с запада. Недалеко по воздуху проплывали стайки воронов, то приближаясь, то удаляясь.
Человек стоял на берегу реки и всматривался в горизонт. Черные вертикальные зрачки высекали противоположный берег, остатки сгоревшего моста и семь трофейных дракаров, которые достались нашей стороне после фантастической битвы с нежитью. Изначально их было одиннадцать, двое сгорели в зеленом пламени союзной ведьмы, один утонул, и последнему удалось сбежать…
— Я не смогу сделать то, что ты просишь. Не умею. — Девушка коснулась плеча воина. В ответ он кинул на нее недоверчивый взгляд.
— Совсем никак нельзя оживить? — Животные глаза вновь устремились на реку.
— Я знаю, что такое возможно, но техникой исполнения не владею. — Она вздохнула. — Я не некромант… — Она сделала паузу. — Ты странно рассуждаешь. Почему именно он? Ведь вокруг неимоверное количество людей, которым так же следовало бы жить, а не погибнуть. Даже если бы я и умела это делать, то все равно не стала. — Она на секунду замешкалась, решаясь продолжить. — Я… я… не справедливо это, Хонкерор. Вернуть его — значит, оживить и остальных. Он — простой парень, даже не солдат. Понимаешь?
— А мне почему-то кажется, что если бы я оказался на месте Андрея, то ты бы, даже не задумавшись, кинулась меня оживлять.
Фриона не ответила. И это было злое молчание. Она сердилась на капитана.
— Хонкерор… — Начала она чуть дрогнувшим голосом, но он не обратил никакого внимания и продолжил.
— Он был для меня ценнее остальных только потому, что понимал меня. Мы пришли сюда из одного мира. Да еще и не в мирное время, а перед войной. Это имеет значение, я думаю.
Фриона молчала, угрюмо разглядывая вертикальные зрачки, после чего капитан задал вопрос:
— Кто может изменить его участь, если не ты?
— Никто из ныне существующих. Великие волшебники либо потеряли свою силу, либо погибли, когда настоящая магия исчезла…
— Как исчезла? А чем тогда ты вчера нас спасла? И откуда у Черного Кардинала сила?
— Это другое… Может тебе трудно понять, но раньше, если верить книгам, магия царила везде: в воздухе, в земле, воде, растениях и животных, а такие как я были простыми учениками в магических школах, которые имелись во всех крупных городах. Этот период в истории Архипелага назывался эпохой «Меча и Магии». Она длилась до поры до времени, пока не произошло «страшное», и вся волшебная энергетика вдруг иссякла, растаяла и пропала навсегда. С этого началась другая эпоха.
— Что за «страшное»?
— В том-то и дело, что объяснения отсутствуют.
— Если следовать логике, то пропажа магии само по себе не ординарное событие, как сама магия. Все, что происходит в мире — не случайно. Поэтому и «пропажа» магии тоже стала для кого-то крайней необходимостью.
— Вот и я так думаю. Магия не может просто взять и пропасть, ведь она — часть мироздания, не будь ее, душ бы тоже не было, а значит, не стало и жизни.