— Ты испугалась, — сказал Сахусет. — И я. — Он медленно подобрал палочки, одну за другой, подбросил их вверх, и опять стал пристально изучать.
— Скажи нам!
— Латро? Боюсь, плохие новости. Если ты хочешь их услышать, я скажу. Но не советую.
— Я скорее хотел бы услышать плохие новости, — сказал я, — чем узнать, что я трус.
— Очень хорошо. Смерть близко от тебя. Совсем близко. Мит-сер'у и я можем спасти тебя, а можем и не спасти. Мы попробуем, конечно. Во всяком случае я. Ты, Мит-сер'у?
Она кивнула, и я почувствовал, как затрепетала ее рука. — Как близко? — спросил я.
Сахусет прикусил губу. — Завтра перед рассветом. Не сомневайся. Если ты увидишь встающее солнце, считай, что опасность миновала. Но, кроме близости опасности, ничего определенного. Будь осторожен этим вечером. И очень осторожен ночью, и всегда помни, что смерть может быть добрее, чем Хатхор. Вот и все, что я могу сказать тебе.
Он ушел. Я открыл кожаный футляр, в котором держу свиток, Мит-сер'у принесла воды из канала. Она сказала, что иногда судьба говорит неправду, и я знаю, что это так. Я ответил, трудно даже вообразить менее опасное место, чем это, и это тоже правда. Мы шутили и целовались, и вскоре ее слезы высохли.
10
МЫ ОДНИ
СМЕРТЬ не кажется здесь чужеземной гостьей. Я запишу все, что произошло, хотя, быть может, я могу сойти с ума, когда буду читать это в тот день, который еще не наступил. Капитан сказал мне, что я все забываю. И женщину, и предсказателя. Целитель сказал, что лучше всего вообще ничего не помнить, но Урей говорит мне, что я должен запомнить или буду странствовать, как потерянный, пока я не умру опять.
Я летел к этому кораблю. Я не могу сказать, откуда я знаю, где он — я летел по слову человека, который дал мне змею из своей короны, и эта картина стоит у меня перед глазами. Я знаю, что должен идти туда. Мое тело лежало на носу корабля, укрытое парусиной. — Луций, — прошептал предсказатель, склонившийся над ним. — Луций, ты слышишь меня?
Тогда я понял, что тонкий человек вернулся, и я тоже должен вернуться. Я так и сделал, и это было похоже на то, как будто я иду по пещере, чтобы присоединиться к друзьям. Маленький человек тоже пришел и я сел. Парусина не позволяла мне увидеть, пришел ли темный человек. Я сбросил ее, и его не было. Я наклонился, чтобы успокоить женщину, которая рыдала, и он очень быстро появился. Урей тоже присоединился к нам.
Вот что произошло.
Человек в странной короне подошел ко мне со стороны храма. — Вставай, — сказал он, — ты должен пойти со мной. — В его голосе не было угрозы или гнева, но я знал, что должен подчиниться. Я встал, и почувствовал, что тащу за собой других людей. Я потащил того, кого держал за руку, он — другого, а тот — еще кого-то. Меня тоже тащил человек, за чью руку я держался. Я встал, и нас было четверо.
— Пошли со мной. — Человек с короной поманил меня стеблем папируса. — Я Сесострис.
Мы сделали, как он просил, но посмотрели назад. Пятый человек скорчился под куском материи, а рядом выла женщина.
Один был темный. Один — тонкий. Один маленький, но сиял, как звезда. И все были Я, и я был Я. Наше тело тоже было Я.
— Кто мы? — спросил Сесостриса маленький Я.
На это тонкий Я сказал: — Я — Луций.
Мы все подались вперед. — Кто мы?
Сесострис указал на меня: — Ты Ба. — Потом на маленького блестящего: — Ты Ка. — На темного: — Ты Тень. — На тонкого: Ты Имя.
— Я — Луций, — опять объявил тонкий.
Сесострис кивнул. — Да.
— Мы мертвы? — спросили мы.
— Он, — сказал нам Сесострис. — Вы нет. Вы пришли из другой страны с тем, который мертв и ничему не научился. Если я сейчас обучу вас, узнаете ли вы меня?
— Да, — сказали мы, — учи нас!
— Мужчина состоит из пять частей, — сказал нам Сесострис. Он выставил руку и растопырил пальцы. — Женщина или ребенок, тоже. Эти части называются Тело, Имя, Тень, Ба и Ка. Когда человек умирает, Тело засыпает. Сейчас вас будут судить боги. Если вас найдут достойными, вы будете ждать на Поле Камыша дня, который объединит вас всех. Если недостойными — вас уничтожат.
Мы кивнули, один за другим, сначала маленький светящийся, последним я сам. — Здесь много богов, — сказал я.
— Намного больше, чем ты предполагаешь, и, кстати, больше, чем людей. Ты боишься суда?
— Нет, не боюсь, — сказал я.