— Нет, — убежденно сказал я.
— Как это нет? Последней ночью… Мы были на берегу. Ты помнишь это, Луций?
Я сказал, что да, помню, хотя не помнил.
— Я мельком увидел — вообще-то не очень-то мельком — кота. Видишь ли, огромного кота. Очень-очень большого. И черного. Естественно я изумился.
— Ночью все кошки серы, — сказал я.
— Несомненно. — Писец засмеялся. — Да, несомненно. Но все-таки… Ну, я начал задавать вопросы, и один моряк сказал, что недавно видел женщину. Не Нехт-нефрет и не Мит-сер'у. Он, похоже, был уверен, что другую. Еще одна женщина, примерно такого же возраста, красивая, со множеством драгоценностей.
— Он не говорил с ней?
Писец покачал головой. — Он испугался. Я уверен. Возможно он просто испугался ее — я бы, например, точно испугался. А возможно он знал, что если он будет угрожать ей, появится кот.
— Как он может это знать? — спросил я.
— Почему нет? Моряки вряд ли рассказали мне все; не исключено, что один из них попробовал, и не сказал нам.
— Но ты знаешь это, — сказал я. — Иначе ты бы не говорил так. Это случилось с тобой?
Писец покачал головой. — Мой господин рассказал мне. Я не был уверен, что они связаны между собой, кот и девушка. Но он говорит, что да, связаны. Когда он говорит что-то в этом роде, он знает. Он говорит, что кот всегда рядом с ней, невидимый, пока ей не угрожают. Он показывает себя только тогда, когда ей надо убежать.
— Он не может быть с ней все время, — прошептал Урей.
— Я тоже так думаю. — Писец пожал плечами. — Есть человек, который часто приходит к Белой Стене со своим дрессированным павианом, огромным самцом. Конечно, по приказу хозяина он нападет на кого угодно, или если увидит, что на хозяина кто-то напал. Хозяин всегда таскает его с собой. Но дома он запирает его в клетку.
— Этот павиан видимый? — сказал я.
— Да, самый обыкновенный павиан, из тех, которые посвящены Ра. Ты говоришь, что не видел здесь ни кота, ни женщины?
— Да, не видел. По крайней мере сейчас. Мне кажется, что я видел их, когда был здесь раньше. Но я не помню.
— Очень сомневаюсь. Ты видел их обоих раньше и описал Чаниу и мне. Ты сказал, что кот был очень большой, по меньшей мере вдвое больше обыкновенных котов.
Я спросил, не испугался ли я его.
— Не знаю. Во всяком случае очень сомневаюсь. Но я видел намного большего кота, чем твой. Он был не меньше гончей, а хвост длиной с руку. — Писец остановился и закусил губу. — Иногда в результате неудачного экзорцизма происходят намного более ужасные события. Я узнал об этом в Храме Жизни и только сейчас вспомнил.
Он опять замолчал и прочистил горло. — Где ты взял Урея, Латро?
— Мой друг Сесострис дал мне его, — ответил я.
— Я… понимаю. Мне не хочется спрашивать тебя, Латро, но… Мы всегда были друзьями, и мне бы хотелось остаться твоим другом. Быть может ты помнишь мое имя?
Урей прошептал его за моей спиной, и я сказал: — Ты Святой Тотмактеф.
— Верно. Прости, что потревожил тебя. — Потом он повернулся к моему рабу. — Урей, был ли ты рабом в храме Сесостриса в то время, когда мы пришвартовались?
Урей прошептал мне на ухо: — Должен ли я отвечать, хозяин? Я бы не советовал.
— Ответь, — сказал я. — Последний раз.
— Нет, — сказал он писцу.
— А где ты был?
Урей покачал головой. В нем есть что жуткое, как я и писал раньше.
Писец встал и вытер ладони о бедра. — Луций, прикажи своему рабу отвечать на мои вопросы.
— Нет, — сказал я. — Спрашивай меня, а я спрошу его, если захочу.
— Хорошо. Их мало, и я спрошу тебя. Не можешь ли ты, ради меня, попросить его встать прямо под люком, где больше света?
Я попросил.
— И еще, ради меня, не мог бы он поднять подбородок?
— Подними подбородок, — сказал я Урею. — Не будет никакого вреда, если он увидит твое горло.
Он поднял. Когда я увидел, насколько морщинисто его горло, я понял, что он старше, чем я думал.
— Я ищу шрамы. — Писец, кажется, слегка расслабился. — И не вижу ни одного.
Я согласился.
— Ты вроде сказал, что он был здесь один, а? Не спросишь ли ты его, видел ли он в трюме кота — гигантского черного кота — или женщину?
Я повернулся к Урей. — Ну?
— Нет, хозяин.