— Да, согласен, но он не сказал, кто он такой. Он вообще ничего не сказал, но нахмурился и шагнул к ней. Она стала ему что-то горячо говорить, отступая шаг за шагом, а потом вытащила изогнутый нож. К тому времени она уже стояла около костра, и я увидел, как ее спина стала таять, как лед, и струйка побежала в мой костер, который подпрыгнул, как будто празднуя победу.
— Это хорошая история. Продолжай.
— Они еще поговорили, и он толкнул ее в костер. Какое-то мгновение не происходили ничего. Я попытался встать, опираясь на копье. Это было тяжело, потому что я был очень болен. И как только я встал, мой маленький костер взорвался и превратился в огненный шар, который ослепил меня и опалил мне волосы. Когда я опять мог видеть, они оба исчезли.
Вождь меджаев кивнул. — Я вижу, что твое лицо опалено с одной стороны. И волосы тоже обгорели, как ты и сказал.
— Я думал, что это сон, — сказал я ему. — А ты что думаешь?
Он вздохнул. — Тебя коснулся бог.
— Я поискал в пепле, — сказал я ему, — и вот что я нашел. — Я показал ему два браслета. — Тебе они нравятся? Я отдам тебе оба за хорошую лошадь. Но не за любую, только за хорошую.
Он вернул их мне. — Завтра я покажу тебе замечательного коня, — пообещал он мне, — и подарю его тебе, если ты сможешь скакать на нем.
Я ВСЕ ЕЩЕ не поймал жеребца, которого вождь меджаев показал мне сразу после рассвета; но я уже знаю следы его копыт, и утром пойду за ним. Он выше большинства лошадей, и коричневый, как каштан. В его глазах горит свет. Я думаю, что если какой-нибудь бог захотел бы предстать в облике коня, он стал бы таким жеребцом.
На меня он глядел со страхом, а я на него — с восхищением. Если он согласится принять меня, как хозяина, я буду относится к нему так, как он ко мне, а он ко мне так, как я к нему. Во всяком случая я в это верю. Разве жизнь лошади не вечное рабство? Я буду ухаживать за ним хорошо — насколько смогу. Ведь я не могу хорошо ухаживать за самим собой.
В мешке, подвешенном к моему поясу, есть золото, но на него здесь не купишь еды. Он шиплет свежую зеленую траву. Кто из нас устанет первым?
Я РАЗВЕРНУЛ свиток, чтобы прочитать то, что написал прошлой ночью, и увидел внутри изогнутую золотую заколку. Я взял ее в руку и она начала таять, пока совсем не исчезла. Потом я подумал, что солнце принесло мираж. Мне показалось, что большая львица прошла за моей спиной, а вслед за ней высокая как дерево женщина. Но когда я повернулся, чтобы посмотреть, там никого не было.
Сейчас я пишу, хотя осталось очень мало места. Она привела меня к своему храму. У ее алтаря лежала антилопа, большая и очень красивая.
Я попил из ее источника, срезал мясо с бока антилопы и зажарил его на костре из коричневой травы и высохшего помета. Ее зовут Мехит; она сидела со мной и ела мою еду. Потом засмеялась, и ее смех напоминал звон золота в кружке. — Ты, который поймал меня, почему ты не можешь поймать жеребца? — И она сказала, что я никогда не поймаю его, но он поймает меня.
СЕГОДНЯ я скакал на север, потому что я не знаю, куда идти и это мне кажется самым лучшим. Веселый мальчик, пасущий скотину, сказал, что в городе люди наполнят мои руки золотом за этого коня. Я рассказал ему о львах и как это конь, которого зовут Атер, пришел ко мне в поисках защиты.
— Его имя что-нибудь значит? — спросил он.
— Темноту, мрак, несчастье.
— Ну нет! Он великолепен.
— Да, он, — ответил я, — но я сам — его несчастье.
Мальчик сказал, что город стоит на острове. Если мое счастье такое же темное, как и Атер, корабль уже прошел мимо. Но там где город, там много людей, и, может быть, у одного из них есть меч, который бог реки вернул мне.
Я СПРАШИВАЮ себя, откуда взялась на Атере уздечка? Писал ли я об этом здесь? Раньше я стреноживал его, но только что отпустил на волю. В ночи рыщут опасные звери — львы и кое-что похуже. Я хочу, чтобы он сумел убежать, если на него нападет такой зверь.
Есть настолько плохие лошади, что на них невозможно скакать. Может быть есть и настолько хорошие лошади, что на них невозможно скакать.
Время от времени я слышу, как он фыркает недалеко от меня. Я сижу перед маленьким костром, моей единственной защитой от зверей, которых мы оба боимся, и только павиан составляет нам компанию. Он требует, чтобы я писал все дальше и дальше — и все более и более маленькими буквами. У меня мало топлива для костра, и такой маленький огонь не может защитить ни от кого. Львиный рев. Я дважды слышал его. Сумасшедший смех, недалеко от моего костра.