Мы еще немного поболтали, и он рассказал мне, как идет переоснастка кораблей Гиперида, а я ему - о том, что мы с чернокожим успели сделать в качестве слуг Каллеос.
- Вы здесь сотворили настоящее чудо! - воскликнул Пиндар. - Мне кажется, что я вернулся в прежние Афины и меня, естественно, пригласили на обед в один из лучших домов. Как ты думаешь, меня попросят читать стихи?
- Думаю, да.
Он с сомнением покачал головой.
- Вот главное неудобство для поэта: все друзья вечно считают тебя затейником! Но еще хуже то, что у меня сейчас ничего подходящего из новых стихов нет. Постараюсь увильнуть от выступления, если смогу, - предложу спеть всем вместе или сыграть во что-нибудь...
- Я уверен, ты что-нибудь придумаешь.
Глядя в сторону, он пробормотал:
- Я бы с куда большим удовольствием придумал, как поскорее доставить тебя в это святилище!
Как только он ушел, я бросился к задней двери. Из темноты мне, сверкнув зубами, улыбнулся чернокожий. На руках у него спала девочка.
- Это Ио, - сказал я, ибо еще помнил ее. Еще утром мы вместе с нею были на корабле Гиперида.
Чернокожий прошел на кухню, где было больше света, и изобразил пальцами одной руки, что все расстояние от гавани до дома Каллеос Ио прошла пешком.
- Вот как! - сказал я. - Ничего удивительного, что она так устала. Видимо, она незаметно шла за Пиндаром, стараясь, чтоб ее не заметили.
Чернокожий знаком велел мне следовать за ним. Он отнес девочку в одну из спален без крыши и положил на груду тряпья на полу. Потом приложил палец к губам.
- Нет, - возразил я, - если она проснется и не будет знать, как попала сюда, то страшно перепугается. - Не знаю, почему я так решил - наверное, просто знал это, как и множество других вещей. Я тихонько потряс девочку за плечо, приговаривая: - Ио, ты зачем так далеко забралась?
Она открыла глаза:
- О, это ты, господин мой!
- Тебе следовало остаться с той женщиной, - сказал я.
- Но я принадлежу не ей, а тебе, - прошептала она.
- С тобой могло случиться все что угодно среди этих развалин. Да и все равно утром тебя придется отослать назад.
- Но я ведь принадлежу тебе! Светлый бог велел мне о тебе заботиться!
- Светлый бог велел это делать Пиндару, - возразил я. - Так, по крайней мере, утверждает наш поэт.
Вид у нее был сонный, однако она не сдавалась:
- Пиндара послал тебе оракул. А меня - сам Светлый бог!
Спорить с ней, видимо, было бессмысленно, и я сказал:
- Хорошо, Ио. Но ты должна вести себя тихо и никуда не выходить из этой комнаты. Я укрою тебя потеплее, и ты поспи. Смотри, если Каллеос или ее девушки тебя обнаружат, то могут прогнать. В таком случае сразу иди к задней двери дома и жди меня там.
Я не успел договорить: она уже уснула. Чернокожий положил возле нее деревянную куколку, а сам растянулся рядом на полу.
- Да, - сказал я, - оставайся здесь. Хорошо, если у нее будет защитник.
Он кивнул - и, по-моему, тоже мгновенно уснул. Я еще даже не успел закрыть за собой дверь.
И вот сейчас я сижу на сломанном стуле у входа во внутренний дворик и слушаю пение Фаи. Рядом стоит лампа с новым фитилем; она горит ровно и ярко, так что я могу любоваться звездами и ущербной луной и одновременно записывать в дневник события сегодняшнего дня. Вряд ли теперь я усну. Если бы Каллеос вздумала меня поколотить, как своего раба, я, наверно, убил бы ее; только мне этого совсем не хочется. К тому же и сам я в результате могу умереть. Лучше буду пока писать, хотя глаза мои щиплет от усталости и они слезятся.
Поздняя ночь. Фая умолкла. Пиндар предложил поиграть в коттаб (*82), и я, не зная, как играют в эту игру, довольно долго простоял в дверном проеме, наблюдая за играющими. Пиндар нарисовал на полу кружок и на некотором расстоянии от него провел линию. Все встали за эту линию, и каждый осушил свою чашу, а он выплеснул из своей остатки вина прямо в нарисованный круг.
Когда все сыграли по нескольку раз, Эврикл предложил, чтобы в следующий раз проигравший рассказал какую-нибудь историю, и Пиндар поддержал его. Проиграл Гиперид, и теперь я с интересом слушаю (хотя вряд ли стоит записывать в дневник и эту его историю).
15. ЖЕНЩИНА, КОТОРАЯ УХОДИЛА ИЗ ДОМУ
Теперь уже Фая как раз собиралась начать свой рассказ, и меня разбудил взрыв смеха. Фая, без сомнения, нарочно промахнулась и не попала в кружок, а может быть, ее толкнул под локоть или ущипнул кто-то из мужчин. Привожу здесь то, что помню из рассказанной ею истории.
Жила как-то женщина, у которой муж был очень богатый, но страшно скупой. У них имелось поместье за городом, а в самом городе - отличная вилла, множество рабов, в общем, дом - полная чаша, однако несчастная женщина по-прежнему носила ту одежду, которую привезла с собой еще из отчего дома, а муж даже гребешка нового не желал ей купить.
Однажды лежала она на кровати и плакала, и это увидела ее служанка, которая была родом из Вавилонии (*83), а значит, отличалась особой хитростью, как и все жители этого города. Служанка и говорит ей:
- Госпожа, нетрудно догадаться, почему ты так горько плачешь, ведь у всех здешних женщин, кроме тебя, есть помимо мужей еще и любовники, которые их развлекают, дарят им серебряные браслеты, всякие диковинки, привезенные из Египта, и говорящих птиц, которые без устали твердят своим новым хозяйкам, что они прекрасны, даже когда рядом нет их любовников. А у тебя, бедняжка, есть только старый уродливый муж, глупец и скряга, который и воробья-то простого никогда тебе не подарит!
- Нет, не потому я плачу, - возразила ее хозяйка. - Просто он мне никогда и медяка не даст на расходы.
- Так ведь и я об этом! - воскликнула служанка. - Для нас, женщин, мужчины и деньги - почти одно и то же. Говорила ли я тебе, госпожа, когда-нибудь, как у нас в Вавилоне девушки получают свое приданое?
- Нет, - удивилась молодая женщина. - Но, пожалуйста, расскажи скорей, даже если это окажется не слишком удачной выдумкой. Ведь послушать хоть какую-то историю все же интереснее, чем валяться на холодной супружеской постели и плакать.
- Но это вовсе не выдумка! - сказала служанка. - Это чистая правда. Когда у нас в городе девушке приходит пора выходить замуж, она начинает продавать себя каждому понравившемуся ей мужчине за такую цену, какую тот согласится заплатить. Вскоре те, что покрасивее, набирают изрядную сумму денег, а потом получают и хорошего красивого мужа, от которого рожают отличных детишек. Ну а скромницы, из тех, что вечно держатся за материну юбку, не получают ничего, хотя всем известно, что мы, вавилонянки, самые красивые женщины в мире. - Тут Фая, за которой я незаметно наблюдал из дверного проема, ласково погладила себя по головке, чем вызвала всеобщий смех и аплодисменты. - Хотя тебя, госпожа моя, сочли бы красавицей где угодно!