Прежде всего капитан надеялся на длинные весла, которыми гребли по двое и стоя. Таких весел с каждого борта у нас было по двадцать, и я тоже греб в очередь с другими на пару с одним из спартанцев. Тяжелая это работа! На ладонях мгновенно вздуваются пузыри, зато гребля отлично укрепляет тело, да и под пение грести легче. Память моя почти ничего не удерживает, зато хорошо все помнят мои плечи, спина и ноги. И они постоянно говорят мне: зря я позволял им так долго лениться, тогда как даже приятно померяться силой с этим синим гигантом, морем. Я стараюсь слушаться своего тела, и мне даже смешно, когда другие люди (которые слишком надеются на несчастных животных и заставляют их работать вместо себя) лениво погоняют жалобно мычащего вола, привязанного к мачте.
Я, похоже, описываю ничего не значащие события и впечатления, однако это лишь потому, что я только что очнулся ото сна.
На веслах могут одновременно находиться восемьдесят человек, а у нас на борту больше четырех сотен, считая Пасикрата и меня, а также всех членов команды. При таком количестве народу мы, разумеется, можем позволить себе передышки длинней, чем обычно. Когда солнце стало склоняться к горам, что тянулись слева от нас, ветер сменился на попутный, матросы поставили оба паруса, и мы осушили весла.
Пасикрат предложил посоревноваться в борьбе - на палубе не хватало места для занятий каким-либо иным видом спорта, разве что для борьбы или кулачного боя можно было высвободить небольшую площадку. Хорошенькая женщина по имени Дракайна тоже пришла посмотреть и села со мною рядом. Она носит пурпурный хитон и множество украшений; спартанцы с большой готовностью дали ей пройти и помогли усесться поудобнее; должно быть, это важная персона.
Поведя носом, она сказала:
- Пахнет рекой и крокодилами. Ты знаешь, кто такие крокодилы, Латро?
Я сказал, что знаю, и описал их.
- Но ты же не помнишь, где видел их, правда?
- Не помню.
- А ты тоже намерен участвовать в поединке? Если победишь, брось своего соперника за борт, очень тебя прошу, хорошо?
Победители и впрямь частенько так поступали, демонстрируя свою силу и удаль. За нашим кораблем тянулась веревка, и брошенный в воду быстро хватался за нее и вскоре снова оказывался на борту, причем многие из искупавшихся утверждали, что после такой жарищи окунуться в прохладные воды чрезвычайно приятно и еще неизвестно, кто выиграл - одержавший победу или побежденный. Я пообещал Дракайне, что непременно выполню ее просьбу, если сумею победить.
- Ты же отличный борец - я сама видела. Ты тогда чуть не победил Басия и, по-моему, вполне мог бы это сделать, если б сам захотел.
- А этот Басий тоже здесь? - спросил я, ибо не знал почти никого из спартанцев по имени и думал, что могу еще разок с ним сразиться.
Дракайна покачала своей хорошенькой головкой.
- Он уже ушел в страну Всеприемлющего.
Услышав это, я испугался: вдруг на мне вина за его смерть? Я инстинктивно чувствовал, что здесь что-то не так.
- Это я убил его? - спросил я Дракайну.
- Нет, я, - ответила она.
Пришла моя очередь бороться. Со мной пожелал схватиться сам Пасикрат. Он был очень ловок и быстр, но я, пожалуй, оказался сильнее и уже готовился одержать над ним верх, собираясь швырнуть его на палубу, как он вдруг выскользнул у меня из-под руки, и я, не удержавшись, пролетел вперед и чуть не упал, точно ломился в открытую дверь.
Отлетев к борту, я ударился о него левым бедром, а Пасикрат схватил меня под правое колено и перебросил через борт.
Ах, как холодна была вода и как чудесно она пахла! Мне казалось, что под водой я не должен был бы дышать, тем более погрузившись так глубоко, однако почему-то дышал, чувствуя, что вода не только значительно холоднее воздуха, но и значительно плотнее. Впрочем, она точно прибавила мне сил, вскружив голову, как хорошее вино.
Когда я открыл глаза, мне показалось, что я, как солнце в небесах, висел в некоем голубом пространстве; вода окружала меня со всех сторон и была почти синей у меня над головой, но гораздо светлее и ярче внизу, где по дну ползла огромная коричневая улитка в зеленой, цвета мха, раковине и оставляла за собой наполненную слизью борозду.
- Добро пожаловать, - послышался чей-то голос, и я увидел девушку немногим старше Ио. Волосы у нее были темно-красные (значительно темнее хитона Дракайны), однако словно светились сами или были окутаны сиянием. Она не была похожа на смертную женщину.
Я попытался что-то сказать, но вода наполняла мой рот, и никаких звуков не получалось, лишь пузырьки воздуха вылетали из моих уст, опускались на светлое дно и исчезали.
- Я Тоя, дочь Нерея, - сказала девушка. - У меня сорок девять сестер, но все они старше меня. Нам, нереидам, разрешено показываться тем, кому вскоре суждено умереть.
Должно быть, она заметила страх в моих глазах, ибо рассмеялась, и я догадался, что она просто припугнула меня. Зубы у нее были мелкие и очень острые.
- Нет, утонуть-то ты не утонешь. - Она взяла меня за руку. - Ты ведь не ощущаешь удушья, верно? - Я покачал головой. - Ты ничего страшного и не почувствуешь, пока будешь со мной. Но как только я тебя покину, ты вновь опустишься на дно. Если только сам, конечно, не захочешь остаться со мною и умереть. Смертные мужчины не должны слишком часто нас видеть - они могут догадаться кое о чем, чего знать не должны. Ну а смертные женщины и вовсе почти никогда нас не видят, уж они-то догадались бы об этом сразу. Зато мы сколь угодно часто можем показываться детям, потому что у детей память короткая, как у тебя. - Тоя отплыла в сторону, извиваясь в воде точно змея, и махнула мне рукой, приглашая последовать за нею. Я хотел крикнуть, однако из уст моих донеслось лишь бульканье. - Мне говорила о тебе Европа. Она моя хорошая приятельница, вот только себя слишком любит, да еще нос задирает, потому что с ней спал сам Громовержец. Иногда перед бурей мой отец всплывает наверх и показывается тем морякам, кто, как он считает, в этот шторм погибнет. Ты знал об этом? - Тоя оглянулась, и я молча покачал головой. - В таких случаях моряки говорят: "Смотрите! Вот и морской старец!" - спускают паруса и бросают якорь. И знаешь, порой они умудряются остаться в живых! По-моему, со стороны отца очень благородно предупреждать их об опасности, правда? - Я кивнул. Мы плыли все вверх и вверх, кружа, точно ястребы на ветру. Теперь коричневая улитка на дне была еле видна, зато я видел множество человеческих ног, точно лягавших воду вокруг нее. Тоя между тем продолжала: - Иногда и мы с сестрами показываемся тем, кто вот-вот налетит на риф, например. Мы даже кричим, предупреждая команду об опасности, но голоса наши на воздухе звучат слишком тихо, и моряки считают, что это мы просто поем, желая убаюкать их до смерти.