С тех пор прошло годов немало —
Нас время быстро разменяло,
И стало прошлое белёсо…
Но вот родимые вопросы
«Что делать?» и «Кто виноват?»
Всё так же яростно звучат.
По трезвости, а то — по пьяни,
В глухой ночи, в похмельной рани…
И я пытаюсь, вспоминаю,
Но память, прошлое сминая,
В ответ мешает всё подряд:
Россия… счётчик… киловатт.
«Плачет рождённый в ещё не осознанном страхе…»
Боящийся несовершенен в любви.
Первое соборное послание Иоанна Богослова, 4:18
Плачет рождённый в ещё не осознанном страхе,
Вытолкнут в мир непонятно за что и зачем.
В смертном поту, в остывающей липкой рубахе
Кто-то затих, от последнего ужаса нем.
То, что выходит из праха — становится прахом.
Между двух дат угадай, улови, проживи
Эту попытку преодоления страха —
Жизнь, где боящийся несовершенен в любви.
«Я войду, и ты припомнишь разом…»
Я войду, и ты припомнишь разом
Все мои учтённые грехи:
Наизнанку вывернутый разум,
Лошадей, приятелей, стихи.
Безалаберность мою, мою никчёмность,
Неуменье делать по-людски
Ничего — то странную огромность,
То сухие крошки да клочки.
Милый мой, ведь я всё это знаю,
Знаю, может быть, яснее всех,
Плачущее сердце пеленая,
Как младенца, в беззаботный смех.
Ангелы твои, напившись чаю
В образцово-правильном раю,
Колпаком дурацким увенчают
До скончанья дней — башку мою.
Романс
А. Т.
Мой дорогой, мой слишком дорогой,
Когда бы я умела быть другой,
Всем существом привязанною к дому —
Быть может, мы бы жили по-другому.
И сердце, позабытое в степи,
Я б отыскала и велела: «Спи!»
Но вечен скрип тележный средь равнины,
И терпкий привкус горечи полынной,
Не исчезая, дремлет на губах.
И выбелило солнце долгий шлях.
Мой дорогой, мой слишком дорогой,
Когда бы я умела быть другой,
Когда бы я умела быть иною —
Со взором тихим, с гибкою спиною…
Но вот — на отблеск дальнего костра
Я полетела — всем ветрам сестра,
Черпнув из глубины времён однажды
Придонную мучительную жажду
Той воли, что и не было, и нет…
И тесен дом, и узок белый свет.
«Спи, мой ангел. Я тебя люблю…»
Спи, мой ангел. Я тебя люблю.
И да будет сон твой бестревожен.
Я тебя у смерти отмолю,
И у этой страшной жизни тоже.
Спи, мой ангел. Я сожму кулак,
Чтоб тебя — уже навек — запомнить.
И саднящей нежностью наполнить
Ночи сизоватый полумрак.
«Пережидая слишком долгий дождь…»
Пережидая слишком долгий дождь
На остановке энного трамвая,
Поругивая сырость и зевая
Под зябко-металлическую дрожь,
Я вдруг увижу там, где был твой дом,
Сквозистую, пустую оболочку,
Как будто бы ремонт поставил точку
На всех, кто обитал когда-то в нём.
И удивлюсь тому, что не течёт
Широкая асфальтовая Лета,
И не замечу то, что сигарета,
Дотлев уже до фильтра, пальцы жжёт.
И если из небытия сойдёшь
Ты, словно бы с незримого помоста,
И спросишь: «Как ты?», я отвечу: «Просто
Пережидаю слишком долгий дождь».
«К осени, лицом отвердевая…»
К осени, лицом отвердевая,
Начинаю, в общем, понимать,
Что уже не вывезет кривая,
И что я, увы, плохая мать,
вернуться
2
Стихотворение помещено в книге (стр. 91), в её содержании пропущено.