Когда налёт окончился, они,
На палубу поднявшись, увидали
Две баржи — только две из четырёх.
А на воде качались чемоданы,
Узлы, какой-то мусор. И ещё —
В нарядном платье — новенькая кукла.
Я вздрогнула: такою тишиной,
Таким покоем комната дышала.
Полуночи хрустальные весы
В прозрачной тишине едва дрожали.
И, словно в чашечке весов, мой сын,
Калачиком свернувшись, безмятежно
Посапывал.
«В переходе метро, в многоногой, плечистой…»
В переходе метро, в многоногой, плечистой,
Монолитной толпе о футляр чей-то грош
Тихо звякнул. Мелодия резко и чисто
Вскрыла память, как вену — отточенный нож.
Это «Yesterday». Так одиноко и слепо
Выдувал её — помнишь — какой-то флейтист,
И перо на старушечьей шляпке нелепой
Перед нами мелькало, как сорванный лист.
Больше чуда — всегда — ожидание чуда,
Где влюблённость страшится законченных фраз…
Как была я уверена, что не забуду.
И забыла. И вспомнила только сейчас.
Оглянулась — и вдруг показалось, что мимо
Промелькнуло и скрылось седое перо,
А мелодия «Yesterday» неугасимо
Всё звучит и звучит в переходе метро.
«Как ты нелеп в своём мученическом венце!..»
…И Цинциннат пошёл среди пыли
и падающих вещей… направляясь
в ту сторону, где, судя по голосам,
стояли существа, подобные ему.
Как ты нелеп в своём мученическом венце!..
Нужно было тренировать почаще
Общее выражение на лице,
Притворяться призрачным, ненастоящим.
Шаг с тропы — и проваливается нога,
Чья-то плоская шутка — мороз по коже.
Каждое утро — вылазка в стан врага.
Вечером жив — и слава тебе, Боже!
Осторожнее! Ведь и сейчас, может быть,
Жестом, взглядом ты выдаёшь невольно
То, что ты действительно можешь любить,
То, что тебе в самом деле бывает больно.
Вещи твои перетряхивают, спеша.
Что тебе нужно? — Ботинки, штаны, рубаха…
Это вот спрячь подальше — это душа,
Даже когда она сжата в комок от страха.
Над головами — жирно плывущий звук:
Благороднейшие господа и дамы!
Спонсор казни — салон ритуальных услуг!
Эксклюзивное право размещенья рекламы!
И неизвестно, в самый последний миг
Сгинут ли эта площадь, вывеска чайной,
Плаха, топор, толпы истеричный вскрик —
Весь балаган, куда ты попал случайно.
Баллада о деревьях
Я помню: когда-то их было много,
Был дуб, и клён, и высокий ясень
В сквере у самой развилки улиц.
Напротив же, во дворе открытом
Огромнейшего доходного дома,
Росли каштаны, росла берёза
И яблоня, словно бы чистый облак,
Меж ними в мае светло парила.
Чуть дальше в садике за оградой
Три мощных тополя серебристых
Высоко кронами шелестели.
И это было немного странно:
Такие крепкие исполины
От лёгкого ветерка трепещут.
Они росли по дороге в школу.
И каждый раз, туда направляясь,
Неся с собой свою бесприютность,
Я возле них шаги замедляла.
И мне в моих фантазиях странных
Казалось, что они ободряют
Меня, утешают и ждут обратно.
«Вот, — думала, — вырасту я, состарюсь —
Деревья такими же точно будут.
Умру — они никуда не исчезнут,
Навек оставшись на том же месте».
Сначала в скверике у развилки
Спилили дуб и высокий ясень,
И клён спилили, едва расцветший.
И было мне особенно больно,
Что это произошло весною.
Теперь там просто автостоянка,
Там ставят лоснящиеся иномарки
Холёные деловые люди.