Когда он очнулся - все изменилось. О да, все изменилось, как и должно было измениться. Потому что Антон встал. И не на две, а на четыре ноги. Четыре мускулистые ноги дикого зверя. Оборотня!
Антон медленно развернулся. Ванная сразу стала тесной. Тяжелая мощная голова ширкнула о стену. Могучая шея не гнулась. Правильно, так и должно быть. Волчья шея не гнется. Антон распахнул пасть, издал сиплый кашляющий звук. Пасть захлопнулась, лязгнув огромными клыками. И тут в ноздри хлынул оглушающий поток запахов. Но все перебивал острый сладкий аромат крови. В ванной было темно - свечи погасли. Но ему теперь не нужен свет. Вот она, сила Тьмы! Антон наклонился и жадно слизнул ее с кафеля. Зверь! Он зверь! От восторга хотелось прыгать, кататься по полу... Ну все, теперь они узнают! Он их - в клочья! В клочья! Кишки выпустит! И первым - этому предателю Чёботу!
В горле опять засвирчало. Антон двинул ушами, ловя тысячи звуков: как ругаются соседи, как журчит вода в бачке, как тараканы бегают по кухне. Он слышал, как дышит мать в своей спальне (Еще не знает, каким стал ее сын!), как кто-то поднимается по лестнице...
Антон привстал на задние ноги, вытолкнул носом крючок и, цокая по кафелю, выбрался из ванной. Он чувствовал, как мощно перекатываются мышцы спины, как легонько подергивается хвост... Он уже видел себя, стремительную смертоносную тень, летящую сначала по ночным улицам, потом - по заснеженным полям. Он уже слышал звон разбитого стекла, когда его неуязвимое могучее тело вышибет окно на Катькиной даче... О, как это будет здорово, когда они все наделают в штаны! А он тогда...
Его новые глаза видели в темноте. Только серое и черное - но все равно здорово.
Антон приподнялся на задних ногах, забросил передние на край стула. Новое тело, тело дикого зверя сразу стало непослушным. Еще бы! Он не какое-нибудь двуногое.
Антон глянул в мутное зеркало. Он так жаждал увидеть себя. Страшную клыкастую морду...
И он увидел. И от увиденного задние ноги оборотня едва не подогнулись. То, что он увидел, было страшно.
"Не-ет!" - хотел закричать он. Но из переменившегося горла вырвался, просочился между огромных клыков тонкий сиплый писк. То, что он увидел...
Да, это было страшно! Потому что прямо над пастью, над широкой пастью, украшенной здоровенными изогнутыми, совсем не волчьими клыками... Над ней, о ужас! Прямо над ней выступал вперед круглый двухдырчатый пятачок молодого поросенка.
Антон мигнул. Нет, этого не может быть! Этого не должно быть! Нет!..
Внутри хрюкнуло. Зеркало помутнело... И - чудо! - в сизой дымке плавало уже не рыльце с пятачком - узкая хищная волчья морда. Подвижные губы разъехались, серый язык свесился набок.
Антон ощутил такой восторг, что едва сердце не выпрыгнуло. Зверь, страшный, беспощадный, великолепный, зевнул. В близко посаженных глазах вспыхнул зеленоватый огонь, сухие когтистые лапы легли на край зеркала...
И тут до Антона дошло. Доперло. И мелкая дрожь сотрясла тело. Сам-то он не двигался!
Нет, уже двигался. Но совсем не так, как тот в зеркале. Пятился неуклюже, скользя копытцами по линолиуму...
Волк легко перемахнул через край, припал к полу... Антон хотел завизжать, но горло перехватило. Волк ощерился... И мерзко, тоненько захихикал.
Антон выпрямился. Битое зеркало, заблеванный умывальник - и хихиканье за спиной.
Антон обернулся, охнул от боли в боку:
- А ну валите отсюда! - яростно выдохнул он и столпившаяся у дверей малышня дернула по коридору.
"Воин Великой Тьмы" снова, медленно, осторожно повернулся к зеркалу.
- Кто-нибудь, - прошептал он, - кто-нибудь там, Бог или дьявол, заберите меня отсюда!
Сказано: искренне обратившийся - будет услышан. И Антон Фитюлин, обратившийся действительно искренне, мог уверенно рассчитывать на успех.
К сожалению, первым его услышал уже ошивавшийся поблизости дьявол.