Млада перебегала глазами от одного лица к другому, натыкаясь на улыбки, любопытство и недвусмысленный интерес. Чужие люди, которые не успеют стать близкими. Многих имён она даже не запомнит. Её вела вперёд ненависть, горячая и неутихающая с течением лет. Сжимающая горло раскалённой рукой. Месть, заставившая сломать саму себя, превратиться в убийцу. Такой, как она, не место среди других людей. Млада никогда и не стремилась к ним, окутанная безразличием ко всем, кто попадался на пути.
Сейчас ничего не изменилось. Не должно измениться. И как только умрут все вельды, до которых дотянется рука, она покинет дружину.
Глава 2
Млада ушла из трапезной, когда уже совсем стемнело. Лишь небо над стеной детинца ещё отсвечивало последними искрами жёлтого осеннего заката. В замке было тихо, но, если прислушаться, можно было разобрать тихий гомон женских голосов в недалёкой поварне. Да и наверху иногда приглушённо раздавались чьи-то шаги. Млада, с первого раза хорошо запомнила путь по замковым коридорам и быстро дошла до клети. Затворив за собой дверь, остановилась и прикрыла глаза. И только мгновением позже услышала тихое шебуршание.
— Вот не думала, что тебя здесь поселят, — недовольно отозвалась сидящая на своей постели с пяльцами в руках Малуша.
Последняя её доброжелательность испарилась, видно, ещё днём, у ворот детинца. Теперь женщина смотрела на Младу исподлобья, недоверчиво посверкивая тёмными глазищами. Вторая же, более молодая девица, наоборот, разглядывала её приветливо и удивлённо, слегка приоткрыв рот. Отчего её круглое и румяное лицо казалось глуповатым. Опомнившись, она коротко глянула на подругу и опустила голову, перебирая в пальцах кончик русой, толщиной в запястье, косы.
— А что ж ты думала, Малуша, — Млада неспешно прошла к своей лавке и села, убрав из-под спины дорожный мешок, — что я в хлеву прозябать буду? Или погонят меня?
— Думала, с кметями поселят. Ведь ты, вроде как, не девица, а тоже дружинник теперь, — женщина ядовито усмехнулась.
Вот, значит, как. Кошель у вора отбирать — хороша была, а как рядом села, так сразу разонравилась. Поганая, однако, бабёнка, эта Малуша. Не обмануло предчувствие.
— Меня Раска зовут, — ни к селу ни к городу влезла круглолицая девушка.
Млада глянула на неё, приподняв бровь.
— Млада.
— Сегодня только о тебе в доме и говорят, — затараторила девчонка, опасливо поглядывая на Малушу. Та же уткнулась в вышивку, будто и не слушает вовсе.
— Поговорят да перестанут, — Млада начала расшнуровывать нагрудник.
Правду сказать, она уже валилась с ног и с удовольствием легла бы сейчас спать, но соседки, похоже, укладываться пока не собирались.
Покусав губу, Раска некоторое время понаблюдала за тем, как Малуша выписывает на ткани стежок за стежком, а потом вдруг вскочила и шагнула к ней.
— Ну, тут же! Тут, не видишь, поехала голова у петуха?
Женщина с бешенством подняла на неё глаза и отдёрнула рубаху от её рук.
— Сама разберусь!
Раска пожала плечами и снова уселась на место.
— А и вышивай, как хочешь. Хальвдану и так всё равно будет.
Млада отвернулась, пряча улыбку. Затылок ощутимо жгло раскалённым взглядом Малуши. Раска, поняв, видно, что болтнула лишнего, вжалась спиной в стену. Молчание напополам с напряжением разрасталось огромным вязким комом. Казалось, от него скоро станет тяжело дышать. И стоило бы перевести неуклюжий разговор на другую тему, но Млада не удержалась:
— А что, второй воевода-то княжеский где? Только и слышу сегодня о нём, а увидеть не довелось.
Раска открыла было рот, чтобы ответить, но Малуша поспела раньше неё.
— Он еще не вернулся. Уехал по поручению князя, — нарочито безразлично произнесла она. — Ты повстречаешься с ним ещё, и сохранят тебя Боги, если ему к душе не придёшься.
— И сохранят, если придёшься… — тихо добавила Раска.
Малуша только фыркнула, продолжая сосредоточенно вышивать.
Млада вздохнула, переводя взгляд с одной соседки на другую и мысленно проклиная Бажана с его заботливостью. Уж лучше от кметей отбиваться, чем сидеть в комнате, пропитанной плотным духом извечного женского соперничества. Много раз ей доводилось видеть страшные последствия подобной едва сдерживаемой вражды. Но тут, думается, дело не пойдёт дальше зубоскальства. Не из того теста девицы.
Замаявшись сидеть в тишине, Млада переоделась, сложила вещи на лавку рядом с постелью и, забравшись под тонкое покрывало, молча отвернулась к стене. Спать хотелось невыносимо. А разгоняемый лучинами мрак клети только сильнее давил на голову и веки.