Млада бегло осмотрелась. Коренастый парнишка с песочного цвета вихрами мелькнул впереди. Ловко увернулся от очередного толчка в толпе, перепрыгнул через валяющийся у прилавка мешок. Откинул со лба волосы… Тонкие пальцы, чуткие; и сам юркий, как хорёк. Он? Млада спешно двинулась за ним, стараясь раньше времени не привлекать внимание.
— Да вон же он! Держите! — снова взвился над головами звенящий нарастающим отчаянием голос.
Млада оглянулась. Вслед за ней неловко семенила темноволосая молодая женщина, время от времени указывая рукой перед собой. Но люди не спешили бросаться за воришкой. Сестра по несчастью, значит… Млада ускорила шаг. Лавируя между горожан и уворачиваясь от новых тычков, она догнала парня и попыталась схватить за рукав.
— А ну стой, паскуда!
Но тот, не глядя, резко вырвался. Треснула ткань его рубахи под пальцами. Парень побежал, расталкивая всех, кто попадался на пути. Взлетели и посыпались в пыль кренделя и пышки с опрокинутого лотка булочника. Вскрикнула полнотелая баба, завалилась на прилавок с мёдом. Бортник гнусно выругался. Кто-то захохотал.
«Ах ты, прыщ!» — зло шепнула сама себе Млада и снова рванула за вором.
Парень, понятное дело, знал город гораздо лучше её. Вырвавшись из плена Торга, он резво припустил сначала по широкой улице, а потом свернул в какой-то закоулок. И запетлял, как заяц. Млада не отставала, но и догнать не могла. А потому берегла силы, дышала ровно и легко. Люди шарахались от неё в стороны. От пыли свербело в горле. Ножны с мечом били по ноге, приходилось придерживать. Сползал с плеча дорожный мешок.
Вор часто нырял в переулки и подворотни, но скоро начал выдыхаться. Млада ждала, пока он ошибётся и свернёт в тупик, но не тут-то было. Вот его спина в намокшей от пота рубахе снова показалась впереди — и пропала за дверью постоялого двора. Млада следом шагнула в душный полумрак заведения.
Харчевня постоялого двора оказалась полна разным людом. Гомонящим, пьющим и смердящим каждый на свой манер. Все разнообразные запахи здесь смешивались в один, от которого перехватывало дыхание. Вонь онучей, дорожной пыли, осевшей на давно не мытом мужском теле, пережареного мяса и кислого пива.
Млада сглотнула и, вытянув шею, в подрагивающей тьме постаралась углядеть воришку. Тот прятаться и убегать раздумал, словно уже никуда не спешил. Явно осмелев, он громко поздоровался с кем-то из гогочущих посетителей. А затем, даже не оборачиваясь, шмыгнул в соседний зал. Млада двинулась за ним, явственно чувствуя, как чуть пристают к липкому полу подошвы сапог.
Между столов сновали расторопные подавальщицы. Они мелькали незаметными тенями, стараясь убраться с глаз долой как можно быстрее. Ловко уворачивались от протягивающихся к ним загребущих мужских рук и крыли отборной руганью особо настойчивых. Впрочем, увильнуть от внимания удавалось не всем.
— Эй, красуля! Постой, — Млада едва успела выдернуть ладонь из смыкающихся пальцев. — А и пёс с тобой, курва…
Она сделала вид, что не слышит.
Вход в каморку закрывала замызганная, в сомнительных потёках занавесь. Маленький зал встретил едва не сбившим с ног всплеском хохота. От спёртого ядрёного запаха на глаза выступили слёзы. Четверо мужчин, на вид местные, громкими пьяными выкриками как раз приветствовали беглеца. Но стоило войти Младе, как стало тихо. Только лавка загремела по полу, отодвигаемая садящимся за стол воришкой.
— Вот те раз, — вытаращился на Младу один, кудрявый и косматый, отчего похожий на давно не стриженого барана. — Ты сегодня отличился, Щука. Глядь, и бабу нам привёл. А то те, что в харчевне, уж больно задрипанные.
Парень, которого назвали Щукой, вскинул голову и сжал губы. Молод совсем, едва ли четырнадцать зим справил. А уже кошели с поясов резать мастак — даже Млада с её-то чутьём поздно спохватилась, не поймала за руку. А должна была! Таких, как он, за версту видно.
Млада подошла ближе, чувствуя себя так, будто все пятеро одновременно её облапили. Стало тошно.
— Верни то, что взял у меня — и я тут же уйду, — проговорила она, не сводя с беглеца взгляда.
— Уж не о девичьей невинности ли речь? — паскудно осклабился кудрявый. — Коли нет, так мы быстро это поправим.
— Да ты глянь на неё, — отирая с бороды пивную пену, усмехнулся другой, конопатый, с неровным шрамом на шее под ухом. — Такая сама мужиков за шкирку берет да и пользует их, как хочет. У такой косу просто так на кулак не намотаешь, э!
— А што, с ней я готов. Пусть и за шкирку.
Кудрявый похабно смял пальцами штаны между ног. Мужики загоготали. Млада продолжала неподвижно давить взглядом Щуку. Неизвестно, что он читал в её глазах, но как будто становился меньше и бледнее с каждым мгновением. Шуточки дружков его, похоже, вовсе не забавляли.