Ещё через два дня пути детинец встретил прибывших нехорошей тишиной, будто недавно тут схоронили кого. Но, на счастье, оказалось, все живы. Не успел Кирилл присесть в своих покоях, как к нему наведался Виген, косматый и злой. Виду он старался не подавать, но что-то сильно его тревожило.
– Отпусти из темницы Бажана, княже, – первое, что сказал он после скомканного приветствия.
– Что-то стряслось? – Кирилл растерянно оглядел стол, на котором посоха по-прежнему не было.
– А как же. Стряслось, – с неожиданной ехидностью подтвердил скрытник. – Я предупреждал, что вереги на месте не усидят спокойно? Вот так и случилось. Как ты уехал, устроили тут такую бучу – челядь до сих пор боится носы из своих углов высунуть.
– А при чём тут Бажан? – раздражённо возразил Кирилл. – Думаешь, он с ними в одиночку сладит?
– С ними – нет. А вот с кметями хоть как-то. Они тоже хороши. Те огонь запалили, а наши маслица подлили. Чуть стража не ввязалась. Я думал, полдетинца на камни разнесут.
Виген выдохся и замолк, сдвинув брови и дыша, точно разъярённый боров. Натерпелся, видно. А ведь всего-то чуть больше седмицы прошло. И правда, нельзя только лишь на нем детинец оставлять.
– Я отпущу его, – Кирилл кивнул. – К тому же мне снова надо уехать. Теперь надолго.
– Это куда ж? – ещё пуще посмурнел скрытник.
– В Новруч.
Виген непонимающе прищурился. Да нет резона ничего ему объяснять. Надо и надо – это ему знать достаточно. А вот с Бажаном стоило поговорить напоследок.
В темницы он не пошёл, приказал выпустить воеводу и привести в его светлицу вечером. Пусть отдохнет от сырости да хоть в баню сходит.
Бажан пришёл, как и было условлено. Долго он разглядывал Кирилла, словно хотел понять, что в нем изменилось. Не явился ли вместо него какой другой человек. Кирилл недолго сносил пытливое изучение и буркнул:
– Да я это, я.
Воевода слегка улыбнулся и подошёл ближе.
– Что тебе удалось узнать у Наяса?
– Мало что. Зато насмотрелся вдоволь.
Бажан наморщил лоб и провёл ладонью по бороде.
– И больше ничего?
– Мне и этого хватило, – Кирилл усмехнулся. – К тому ж древнеры устроили радушный прием. Мах всех науськал, а те и рады. За то, что сына его не уберёг. Будто я вызывался за руку его водить.
– И ты его не накажешь?
– Он, знать, уже получил своё наказание. Ездили мы в одну деревню… так вот болото там оказалось на редкость прожорливое. Сгинул Мах. И Наяс тоже. И гридни наши.
Бажан опустил взгляд в пол и немного поразмыслил над услышанным. Не слишком приятно, только выйдя из темницы, получить такие вести. Но, кажется, очередная гибель людей уже переставала ранить душу так, как поначалу. Они многих потеряли, и всё со временем притупляется.
– Что будешь делать? – проговорил воевода, не поднимая взгляда.
– В Новруч поеду, к отцу, – Кирилл вздохнул. – Кажется тот, кто зовется Корибутом, мой пращур. И мне очень любопытно, кому я обязан таким приятным родством.
Снова повисло молчание, будто между чужими людьми, которым нечего было сказать друг другу. Затаил обиду Бажан, и его можно было понять. Но Кирилл не чувствовал раскаяния – за любую выходку должна быть расплата. И воевода ещё легко отделался.
– В недобрый час ты решил уехать, – тот глянул с горечью.
– Если я не уеду, скоро станет хуже. Я не знаю, как долго продержусь, – Кирилл взял из чернильницы перо и покрутил его в пальцах. – Коли приведут Младу с Хальвданом…
– Не приведут, если сами не захотят прийти.
Кирилл бросил на Бажана угрожающий взгляд.
– Коли приведут Младу с Хальвданом, насчёт них мой приказ остается прежним. И верегов, если начнут бунтовать, больше не щадить. А кметям втолкуй, чтобы больше не поддавались гневу. Не хочу вернуться на развалины. Сегодня и завтра собираем обоз. Путь неблизкий. Через день я выезжаю.
Глава 4
Рогл пришёл в себя следующей ночью, когда в дозоре сидел Хальвдан. Все ждали, что из Кирията ловить беглецов может приехать и другой отряд. Но за день никого не появилось. Только из Беглицы, не иначе по поручению Медведя, пришли две женщины и принесли горячей похлёбки из недавно забитого по нужде бычка. Они с опаской косились на Зорена, а тот пытался придать своему разукрашенному лицу благостное и доброжелательное выражение. Не помогло – бабы забрали пустые миски и горшок да припустили к веси едва не бегом. А к вечеру вокруг стало так тихо, что слышно было, как тяжело и беспокойно дышит вельдчонок.