Путники уже давно находились на частной территории, однако об этом напоминало только то, что они проникли сюда через деревянную ограду. на необъятном участке царило запустение и природная неухоженность. Даже та ограда была настолько старой и ветхой, что чуть не рассыпалась, когда лезли через нее. Возможно, дорога здесь и была, но подходила к замку совсем с другой стороны, а в этих местах человек не бывал уже долгие годы, если не десятилетия.
Глядя, как профессор бодро вышагивает впереди, Джек вспоминал недавние события, что привели их сюда.
Еще рассказывая Уотсону про злоключения отряда в первые дни вторжения, Джек отметил, с каким вниманием и сочувствием реагирует старик. Но когда дошел до момента столкновения с марсианской пехотой, профессор пришел в настоящее возбуждение. Его, ученого с мировым именем, всю жизнь посвятившего изучению инопланетного биологического вида, до глубины души потрясло известие, что в рядах противника сражаются представители гуманоидной расы. Реакция же на рассказ Джека об обследовании трупов пехотинцев, о той кошмарной истине, чуть не погрузившей Джека в безумие, была и вовсе непередаваемой.
Джек счел нужным умолчать о собственной реакции на находку, но это и не требовалось. Уотсон проявил к этому факту настолько бешеный интерес, что казалось, будто выпрыгнет на ходу и побежит обратно, чтобы своими руками произвести вскрытие или другой какой опыт в этом роде. Расспросам не было конца, он остановился только тогда, когда Джек вежливо заметил, что повторяет ответы в третий раз.
— Молодой человек, — с дрожью в голосе чуть не кричал профессор, — вы не представляете себе всю глубину своего открытия! Неужели вы думаете, что хоть один человек на Земле добровольно пошел на сотрудничество с этими чудовищами? Нет! Это не должно вас тревожить. Я объясню вам. Это открытие действительно уникально! Оно говорит нам о том, что эти ненасытные твари каким-то образом сумели подчинить волю этих несчастных. Возможно, не только волю, но даже сознание. Это в корне меняет суть происходящего. Но я вам должен сказать, кое-что другое меняет все в гораздо худшую сторону.
— Что может быть хуже, профессор? — вставил слово Джек. — Посмотрите, что мы делаем. Бежим без оглядки с собственной земли. Нас разогнали как стаю тараканов, одним резким движением.
— А я скажу вам, друг мой. Я не знаю, насколько вы наблюдательны, но предположу, что это качество в вас несколько притупилось из-за потрясений. Я вижу, никто из вас не обратил внимание на один факт, а между тем он, может быть, даже более важен, чем-то, что вы узнали о тех несчастных. Скажите мне, сколько времени прошло с момента их появления?
— Больше двух недель, точнее я затрудняюсь определить.
— А этого достаточно. Вы хорошо знакомы с историей? Мне кажется, вы должны помнить, сколько времени потребовалось нашим прекрасным невидимым спасителям, чтобы уничтожить марсиан. Я напомню. Меньше двух недель, так?
— Да, я припоминаю. Но это же значит…
— Именно, молодой человек. Именно. У нас нет больше надежды, что история повторится. Теперь все по-другому. и наличие гуманоидов среди них только подтверждает мою догадку. а уж то, что там были люди, наши соотечественники…
Уотсон развел руками. Джек видел, что он находится в состоянии высшего исследовательского возбуждения. Он никогда не наблюдал ученых за работой, но зрелище лихорадочно соображающего Уотсона, торопящегося объяснить сразу все свои мысли, отчего слова порой опережали друг друга, вызвало в Джеке уверенность, что прямо на его глазах свершится какое-то важное открытие. Однако Уотсон вдруг заговорил о другом:
— Друг мой, вы не представляете, как я вам благодарен!
— Не стоит…
— Вы только что подарили мне надежду. и надежду, я сразу вам скажу, самую фантастическую. Но при всей своей фантастичности, она реальна как ни какая другая. Вы говорите, что в Европе создается сопротивление. Это прекрасно. Но грубая военная сила, пусть даже и несравнимо более мощная, чем тридцать лет назад, не даст нам преимущества. Поверьте мне. Я провел в исследованиях три десятка лет. Мы не знаем и сотой доли об их способностях. и сейчас то, что вы мне рассказали, осветило для меня эту проблему совсем иначе. Вы стремитесь в Европу, я вас понимаю, это долг каждого, кто еще может бороться.
— Это позорное бегство, профессор, как бы вы ни оправдывали… — Джек покачал головой. Его собственный страх, терзающий душу в последние дни, стал едва заметно отступать. Энергия, фонтаном бьющая из профессора, заражала всех вокруг. Аннет сидела рядом, напряженно ловя каждое слово старика. Дикси повернул голову в пол-оборота, слушал, не отрываясь от приборов контроля котла. Даже мистер Чи, пусть и невозмутимо, тоже не сводил глаз с говорящего. Джек не удержался и снова взглянул в искаженные толстыми линзами глаза.