О тренинге и его спецификах мы еще будем говорить отдельно, а вообще у человека вся жизнь — тренировка — у воина своя, у огнищанина своя, у волхва своя.
Несмотря на то, что все мы, пятеро, обладали довольно неплохой физической подготовкой, на следующее утро с удивлением, смешанным со стыдом, обнаружили, что нам довольно трудно выполнить даже простые силовые упражнения из Здравы Юнака, например, некоторые виды отжимания из положения «лежа». И особенно отжимание из положения рук у таза, называемое «Клыки вепря», это вообще мало кому удалось с первого раза.
— Видите, — усмехнулся на наши потуги Мамаев, — а это как раз та группа мышц, от которой зависит сила ударов и защитных движений в области живота и таза. Давайте, работайте! «Оленьи рога»! «Бычьи рога»! Теперь на кулаках! На запястьях! — отдавал он строгие команды, внимательно следя за правильностью наших отжиманий. — Так, достаточно, а теперь парные схватки с содругом!
3
Ненормативная лексика. Плюсы и минусы матерщины. Моя прививка от сквернословия. Мат и «матушка». Подводные камни целительства.
Мы разделяемся на пары. Один нападает, используя волны, а другой защищается. Неправильность выполненного движения при защите чувствуешь сразу: разбитая губа, синяк, ссадина говорят красноречивее и убедительнее слов. Олег Иванович сердится на наше неумение и нерадение. Он костерит нас «образными» выражениями и снова называет «потенциальными трупами».
— Лёня, мать твою, это что за поза аиста, стоящего на левой ноге и глядящего на восток сквозь правое ухо? — ругает он тренера тайцзицюань. — Пока ты эту позу принимать будешь, Миша тебя пять раз убьет!
— Да я не хотел, оно само как-то... — смущенно оправдывается Леонид и вновь нарывается на подхлестывание «крепким» словцом.
Следует отметить, что наши занятия проходили в типичной армейской манере, то есть с разъяснениями, щедро приправленными «негражданской» лексикой. В армии такая манера общения как раз и является нормой, и, может быть, в стрессовых ситуациях имеет некоторое мобилизующее действие. В связи с этим вспомнились рассказы Новикова-Прибоя и других русских писателей-маринистов о том, как в момент высшей опасности русские моряки не падали на колени, не молились истово, а наоборот, крыли погоду и обстоятельства в бога-душу-мать и работали, как черти, будто заряжаясь от самой опасности сверхчеловеческой силой и мужеством.
Мой отец, прошедший войну от первого дня до последнего, в обычной жизни ругался, как и все, но когда совсем выходил из себя, то в ярости, подобно русским морякам в бурю, начинал трижды поминать бога-душу-мать и двенадцать апостолов. Поэтому о наличии именно двенадцати апостолов я узнал очень рано. Видимо, в миг реальной опасности либо крайнего возбуждения, у наших людей срабатывают какие-то подсознательные генетические каналы, резко отторгающие насильно привитого бога и всю его свиту, и возникает ощущение, что, сбросив с себя чужеродное покрытие, они имеют больше шансов остаться в живых и победить. Раньше перед решающей схваткой наши предки славили богов, как бы проверяя и закрепляя связь с ними, а позже, когда родные боги стали «вне закона», славяне обрели привычку в миг опасности «прогонять» чужих.
Что же касается смысла употребляемой ненормативной лексики, то это чаще всего заимствования из других языков, когда обозначение тех же детородных органов и всего, что с ними происходит, а порой и вовсе невинные слова, произносимые на чужом языке, кажутся сочнее, ярче, ругательнее. То же матерное обозначение мужского полового органа взято из монгольского языка, где это слово имеет значение «меч», «палка», «рулон» чего-либо (кожи, ткани и проч.). Правда иные, в том числе и Олег Мамаев, говорят о русском происхождении названия от «хвой». А Михаил Задорнов, например, считает это закодированным символом слияния мужской и женской хромосомы Х+У о котором удивительным образом знали наши предки.
В Одессе, где имеется абсолютно все, есть, к примеру, целитель, который лечит пациентов отборным матом, собирая и классифицируя для этой цели всяческую нецензурную брань. Правда, в беседе с корреспондентом он пояснил, что сам по себе мат целительной силы не имеет, «иначе бы в России и Украине давно не осталось ни одного хворого человека», а действует, только будучи «трехэтажно» выраженным непосредственно из уст целителя.
Наверное, следует вспомнить, почему мы называем такие выражения матерными или матом. В бытность наших древних предков отношение к женщине вообще, а тем более к матери, было священным, так как она давала жизнь, воспитывала детей, заботилась о семье, продолжала Род. Поэтому оскорбление матери воспринималось как самое страшное и мерзкое деяние. Ничто не могло нанести такого оскорбления врагу, как надругательство над его матерью.
В свое время к подобной форме «общения» пришлось привыкнуть в армии, где без этого было никуда. Но сам я матерщину никогда не использовал и не использую, потому что считаю: вреда она людям и вообще природному окружению приносит больше, чем пользы. Когда-то еще в далеком детстве (дети ведь крепче связаны с природой и воспринимают ее гораздо непосредственнее и ярче взрослых), я прочувствовал, как разрушает пространство вокруг, как разрывает тонкие всесвязующие нити матерная брань и вообще выплески грязной, злой энергии человека, особенно, если это излияние совершает женщина. Я никак не мог понять, почему большинство взрослых людей не видят, не чувствуют и не понимают, как нарушается это очень хрупкое равновесие. После ощущения и осознания такой разрушающей силы, я дал себе слово никогда не творить подобного вреда ни людям, ни окружающему миру
Может быть, свою роль сыграло то обстоятельство, что детство мое протекало не в глухом селе, где деревенские механизаторы в лучшем случае могут послать друг друга на привычные «три буквы», а на территории бывшего «Карлага» — так именовалась большая сеть лагерей в бескрайних полупустынных степях Карагандинской области Казахстана. Сроки отсидок от 10 до 25 лет, в основной массе это бывшие во время войны пособники оккупантов: власовцы, бандеровцы, полицаи, диверсанты, палачи из зондеркоманд СС, которые подчистую, не щадя ни стариков ни младенцев, уничтожали села на оккупированной фашистами территории и боролись с партизанами. Кроме них были еще и обычные уголовники, которым смертную казнь заменили 25 годами. Поэтому большие порции грязных «выбросов» энергии вкупе с набором соответствующих выражений, будучи вещами обыденными, стали в моем раннем детстве своеобразной прививкой от сквернословия на всю жизнь. Просто кто-то воспринимает окружающее как данность, кто-то задается вопросом: а почему так? Люди, у которых было оборвано много жизнесвязующих нитей, вызывали во мне страх и жалость одновременно. Страх, потому что такой человек мог совершить самое ужасное преступление, даже не понимая до конца, что он сделал. А жалость, потому что, потеряв тонкие связи с жизнью, человек начинал метаться, подобно слепцу, напрасно тратя свою физическую мощь, принося боль и горе себе и всем, с кем он сталкивался на пути.
Вспомнился и забавный случай, произошедший в Ранадоре, когда понятие слова «мат» приобрело совсем неожиданную окраску. Однажды к «замку» волхва подкатил большой черный джип. Из его чрева величаво явился неожиданный посетитель, похожий на свой автомобиль: такой же большой и облаченный в темное. Соответствующие регалии — дорогой крест и цепочка — блистали на его одежде, точь-в-точь, как хромированные молдинги на машине. Это был Пастор Обители Православной (в старом церковно-канцелярском сокращении поп, со временем закрепившееся в народе). Едва став на твердую землю после утомительной качки по таежному бездорожью, священник принялся громогласно «наезжать» на подошедшего хозяина, обвиняя его в язычестве, бесовстве, идолопоклонстве и прочих прегрешениях. Привыкший к бесчисленным, порой неординарным пациентам, Мамаев вначале некоторое время удивленно смотрел на столь бесцеремонного бойца теологического фронта, а потом не на шутку рассердился.