Естественно было ожидать, что в назревавшей в ходе первой мировой войны революционной ситуации, в приближавшихся классовых битвах эта система станет одним из объектов атак со стороны солдатских масс. Так и случилось.
Февральская революция 1917 года нанесла вековым устоям старой армии сильный удар. Петроградский Совет рабочих депутатов, переименованный с образованием солдатской секции в Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов, 1 марта 1917 года[5] принял приказ № 1 о революционных правах солдата. Приказ требовал создания в частях и подразделениях выборных комитетов из представителей солдат, полного подчинения каждой воинской части своему комитету и Совету рабочих и солдатских депутатов, взятия под контроль комитетов всего имеющегося оружия, а также отмены титулования офицеров и всех ограничений солдат в гражданских правах.
В шестом и седьмом пунктах этого приказа говорилось:
«6. В строю и при отправлении служебных обязанностей солдаты должны соблюдать строжайшую воинскую дисциплину. Но вне службы и строя в своей политической, общегражданской и частной жизни солдаты ни в чем не могут быть умалены в тех правах, коими пользуются все граждане. В частности, вставание во фронт и обязательное отдание чести вне службы отменяется.
7. Равным образом отменяется титулование офицеров: ваше превосходительство, благородие и т. п. и заменяется обращением: господин генерал, господин полковник и т. д.
Грубое обращение с солдатами всяких воинских чинов и, в частности, обращение к ним на «ты» воспрещается и о всяком нарушении сего, равно как и о всех недоразумениях между офицерами и солдатами, последние обязаны доводить до сведения ротных комитетов»[6].
Таким образом, приказ № 1 устанавливал новую, демократическую систему организации армии, хотя формально действие его ограничивалось Петроградским гарнизоном. Этот приказ был принят, несмотря на отчаянное противодействие думских буржуазных кругов, реакционного офицерства и соглашателей всех мастей, стремившихся сохранить буржуазное влияние в армии, вернуть восставшие полки в казармы в полное подчинение офицерам. В момент, когда принимался приказ, никто не мог воспрепятствовать революционным требованиям народа. А. Ф. Керенский, являвшийся специалистом по «укрощению толпы», признавался в узком кругу: «Солдатчина прет отовсюду и нет никаких сил удержать ее»[7].
Требования приказа № 1 через печать (газеты, листовки), устную пропаганду, личное общение солдат быстро распространялись за пределы Петроградского гарнизона — в действующую армию, и прежде всего войска Северного фронта, где немедленно претворялись в жизнь.
Реализация этого приказа встретила активное сопротивление со стороны генералитета, реакционного офицерства: листовки и газеты с текстом приказа № 1 уничтожались; лица, выступавшие за проведение приказа в жизнь, подвергались репрессиям, а сами требования приказа отвергались как недопустимые. Так, командующий 5-й армией генерал А. М. Драгомиров в своем донесении от 5 марта 1917 года командующему Северным фронтом генералу Н. В. Рузскому писал по поводу приказа № 1: «В армии начинают повторяться случаи неотдания чести нижними чинами и титулования — «Господин капитан, господин полковник» и т. д., вместо установленного уставом… Основанием для такого поведения нижних чинов служат пункты 6 и 7 приказа № 1, изданного, говорят, в громадном числе экземпляров Петроградским Советом рабочих и солдатских депутатов… Все подобные распоряжения, отдающиеся в Петрограде, естественно, разъедают и подтачивают мощь армии, и ввиду того, что подобные нарушения законных взаимоотношений и принятых правил чинопочитаний могут иметь самые пагубные последствия, считаю своим священным долгом ходатайствовать… чтобы до конца войны не вводилось изменений в те внутренние распорядки армии, к которым она привыкла и в которых воспитывалась в течение многих лет…»'[8]
К хору генеральских голосов — противников приказа № 1 присоединились многие буржуазные и буржуазно-монархические газеты, в том числе и кадетская «Речь», квалифицировавшая этот приказ как «вредный» и «злосчастный»[9]. Но начавшийся революционный процесс демократизации армии остановить было уже невозможно. Не могло воспрепятствовать ему и буржуазное Временное правительство, что весьма красноречиво подтверждается письменным признанием военного министра А. И. Гучкова, датированным 9 марта 1917 года, начальнику штаба верховного главнокомандования генералу от инфантерии М. В. Алексееву: «Временное правительство не располагает какой-либо реальной властью и его распоряжения осуществляются лишь в тех размерах, как допускает Совет рабочих и солдатских депутатов, который располагает важнейшими элементами реальной власти, так как войска, железные дороги, почта и телеграф в его руках. Можно прямо сказать, что Временное правительство существует, лишь пока это допускается Советом рабочих и солдатских депутатов…»[10]