— Что случилось? — Крикнул Егоров. — Мы потеряли бомбу! Что случилось?
— Она взорвалась до попадания в танкер, — сказал Фурсенко. Инфракрасная система все еще была наведена на «Устинов». За исключением некоторых незначительных повреждений, танкер остался нетронутым.
Все шло идеально до этого момента — за две или три секунды до удара. Что могло случиться, подумал Егоров. Система предупреждения об облучении ревела, выдавая данные о захвате несколькими радарами — поскольку в воздухе больше не было бомб, вражеские радары захватить могли только их. Взгляд Егорова яростно метался по панели управления. Все было совершенно нормально — не выпущенных воздушных тормозов или закрылок, ни неисправности двигателей, ничего, что могло увеличить их заметность и выдать их, никаких сигналов предупреждения, никаких…
Стоп, один индикатор горел, но не на панели предупреждающих сигналов, а на панели управления вооружением. Створки бомбоотсека были открыты.
— Фурсенко, черт подери! — Крикнул он, глядя широко раскрытыми глазами в зеркало заднего вида. — Створки бомбоотсека открыты! Закрой их немедленно!
Фурсенко посмотрел на приборную панель, потом почти сразу на Егорова.
— Я не могу, — сказал он странно спокойным голосом. — Гидравлика привода Б отказала и не отвечает. У меня нет управления створками.
Если Егоров хоть что-то знал об этом книжном черве, так это то, что старик врал ему!
— Выключи гидросистему Б и закрой створку электроприводом!
— Я пытался, — сказал Фурсенко все тем же спокойным голосом. Голосом человека, который смирился с судьбой. — Должно быть, механизм поврежден, я не могу закрыть створку. Возможно, Х-73 ударилась о частично открытую створку, этим же можно объяснить преждевременный взрыв…
Сволочь, он сделал это нарочно! Он не на секунду не мог поверить, что это был сбой.
— Черт подери, Фурсенко, ты понимаешь, что делаешь? — Крикнул Егоров в полной ярости. Что бы Фурсенко не сделал с приводами створок, Егоров не мог исправить это со своего места — Ты подписал нам смертный приговор!
— Почему, Егоров? — Спросил Фурсенко. — разве ваш замечательный Павел Казаков не поймет, когда вы скажете ему, что створки бомбоотсека вышли из строя?
— Пошел на хер! — Крикнул Егоров. Он заложил разворот и направился обратно к танкеру, одновременно отключая управление лазерным целеуказателем с места штурмана. — Я очень советую не трогать любые переключатели, Фурсенко, — предупредил он. — Если мы поразим цель, Казаков, быть может, оставит вас в живых, даже если узнает о саботаже.
— Идиот, посмотри на экран предупреждения! — Крикнул Фурсенко. Егоров действительно посмотрел — казалось, все турецкие ВВС поднялись против них. — Забудь! Турки будут здесь через минуту, прежде, чем ты сможешь даже начать заход. Уводи нас отсюда, пока еще можно!
— Нет! — Взревел Егоров. — Это мое задание. Товарищ Казаков приказал мне принять командование и выполнить ее, и я это сделаю, и никто меня не остановит!
Система предупреждения выдала данные о двух группах вражеских истребителей — одной турецкой, и еще одной, состоящей из истребителей советского производства, вероятно украинских — надвигавшихся на них. — Мы не сможем! — Воскликнул Фурсенко. — Отверни, пока они нас не сбили!
— Нет! — Снова крикнул Егоров. Он привел в готовность Р-60 в крыльевых установках. — Никто меня не возьмет! Никто! — Он включил инфракрасную систему «Метеора-179», навел ее на ближайшую группу истребителей, приближающихся с севера, подождал захвата цели и выпустил одну ракету по одному из истребителей, а затем довернул на «Устинов». Прицельная марка слегка сместилась от танкера и…
… И загорелся основной предупреждающий индикатор. Егоров взглянул на панель предупреждающих сигналов и увидел два индикатора «пожар в пусковой». В обеих внутренних пусковых установках произошло возгорание.
— Я выключаю питание систем вооружения! — Закричал Фурсенко.
— Нет! — Закричал Егоров. — Держи питание до сброса!
— Не получиться, — ответил Фурсенко. — Во внутренних пусковых серьезное возгорание, и нет способа прекратить его кроме полного отключения питания систем вооружения. Если этого не сделать, огонь прожжет все крыло. Я выключаю вооружение, пока все крыло не загорелось и мы оба не погибли!
— Я сказал, держи его, предатель долбаный! — Фурсенко потянулся к кнопке выключения систем вооружения, когда услышал оглушительное «БАХ!» и ощутил жжение в левом плече. К своему удивлению он понял, что Егоров вытащил пистолет из набора для выживания, как-то развернулся и выстрелил в него! Пуля разворотила плечо, отразилась о металл катапультного сидения и ушла вниз, в левое легкое. Он ощутил во рту привкус крови и знал, что скоро она пойдет изо рта и ноздрей.