— Я… Я же принес тебе купальник, повесил на ручку, — выдавил он.
— Знаю, видела его. Спасибо, — ответила она. — Это было так заботливо с твоей стороны. Но ты не возражаешь, если я обойдусь без него, а, Дев?
— Да я… Да, я хотел сказать, конечно нет, Шпилька, — Она откинулась назад, опершись локтями на край джакузи, соблазнительно выставив вперед тонко закамуфлированную бурлящей водой грудь. Он ощутил себя полным дураком, так что просто соскользнул в джакузи.
Несколько бесконечно долгих секунд спустя ему удалось оторваться от нее и немного расслабиться. Как обычно, он поднял голову. Городские огни заслоняли большую часть звезд, но он все же сумел заметить несколько над головой.
— Наконец, появились летние созвездия, — сказал он. — Вот это Вега, в созвездии Лиры. А голова Скорпиона сейчас прямо над нами.
— Да, надо быть штурманом, чтобы знать все эти звезды и созвездия, — ответила Энни.
— В училище, которое я заканчивал, астронавигация все еще есть, — сказал Дев. — Хотя скоро ее действительно отменят. Нас учили пользоваться секстантом, определять координаты по звездам, а еще по луне, солнцу, а также по скорости, атмосферному давлению и курсу. Две хороших позиции по звездам, немного танцев с бубном и хороший автопилот, плюс данные по давлению и истинная скорость от хорошей системы инерционной навигации, и хороший штурман может определить позицию с точностью от десяти до пятнадцати километров.
— Десять-пятнадцать километров? — Воскликнула Энни.
— Смешно, да? Я знаю. — Согласился Деверилл. — Уже тогда самая доходяжная инерциальная система выдавала позицию с точностью два-три километра с обновлением каждые тридцать минут. Сейчас самая доходяжная ИНС выдает ее с точностью четыреста метров с обновлением каждую минуту, а GPS сокращает погрешность до двух метров. Но все равно это интересно. На протяжении всей истории флоты водили через океаны, ориентируясь в лучшем случае, по звездам. Это потерянное искусство.
— Покажи, на что ты там смотришь, — сказал Энни. Она поставила стакан и перебралась к нему, развернулась, и села рядом, снова откинувшись на спину. Это привел его в шок, но одновременно и понравилось. Проклятые пузырьки все еще закрывали ее грудь. Он положил ей плевую руку на плечо и шею, обхватив за правое плечо, и ощущая, как прижался к ее груди. Звезды, матерился про себя Дев, думать сейчас о звездах, навигации, секстантах, таблицах, альманахах…
— А теперь на что ты смотришь, — прошептала она. Она откинула голову назад, в такое же положение, как и он, опустив затылок в воду. Но на звезды она не смотрела.
— Пытаюсь смотреть на тебя, — тихо сказал он и наклонился, чтобы поцеловать ее в губы. Сквозь тело словно прошел разряд, физиологические реакции, которые он так пытался подавить, ожили. Он поцеловал ее горячо и сильно. Она ответила поцелуем, а потом убрала его руку со своего плеча, переместив себе на грудь.
— Господи, Энни, ты прекрасна. — Она ничего не ответила, но ее правая рука устремилась вниз, к его животу, затем бедру, а затем и к приведенному в боевое положение агрегату и пару раз провела по нему рукой. Он застонал от удовольствия… И понял, что она остановилась. — Энни…
— Я не могу, Дев, — прошептала она. Неохотно отвернувшись, она переместилась на другую сторону ванны, вне зоны его досягаемости, явно отдаляясь. Она опустила голову на край джакузи и закрыла лицо руками.
— Прости, Дев. Ты не виноват… Простою… поверь мне.
— А кто виноват? — Спросил он, но ответ уже знал. — Это Люгер, да? У тебя с ним любовь или что-то типа этого.
— Что-то типа этого, — ответила она. — Я хотела, но… Не хочу, чтобы это было просто местью.
— В смысле, переспать со мной и вернуться к Люгеру?
Энни кивнула.
— Прости, Дев. Ты красивый парень, у тебя такие глаза, такое тело, такая задница…
— Ух ты. И что, женщины реально так говорят о парнях?
— Только об особенных, — ответила она с улыбкой. Ему, сказать по правде, нравилась ее улыбка. Он никогда не думал о ней как о друге, только как о коллеге, возможно, как о будущей высоте, которую придется взять, но теперь просто говорил с ней, и ему это нравилось. Ему все еще хотелось увидеть ее под собой или на себе, но острого желания больше не было.