Волшебник широко улыбнулся.
- Не думаю. - В его глазах запрыгали озорные огоньки. - Вос Грамотей мне никогда больше и руки не подаст, если я только выскажу предположение, что ему известны такие вещи. Гнодирр относится к черной магии... запрещенной магии. Обучение черной магии карается смертью.
Руди изумленно выпалил:
- Почему?
Повисла тишина, нарушаемая только слабым гудением насосов, спрятанных глубоко в каменных стенах. Затем Джил сказала:
- Сам подумай.
- Да, но человека даже под гипнозом невозможно заставить сделать то, что он считает аморальным, - возразил Руди. - Это доказано.
- Но мы-то говорим не о гипнозе, - спокойно поправила она, - мы говорим о магии... о гнодирре.
Руди умолк. Ему была знакома сила бархатного голоса Ингольда.
Он мог заставить любые вещи воспринимать как возможные и логические... даже необходимые. В полумраке лаборатории магический огонек, который висел у Ингольда над головой, освещал их обоих беспокойным ярким светом худенькую темноволосую девушку в черной залатанной форме и старика рядом с ней. Неожиданно Руди подумал: Ингольд способен заставить ее совершить убийство в здравом рассудке и при свете дня.
- Во всяком случае, - продолжил старик, - я бы не рискнул доверить власть над моим сознанием кому-нибудь другому, даже тому, кому я безгранично доверяю - Джил или Кта. Я обладаю слишком большой силой; кроме всего прочего, мои заклинания закрывают Ворота Убежища для Мрака. И как держатель Старших заклинаний...
- Старших заклинаний? - нахмурился Руди, вытянув ногу, чтобы остановить Тира: малышу наскучил клубок, с которым он играл, и он решил попытать удачи в куче мусора под верстаком.
- Именно так.
На мгновение Руди овладело странное чувство: мысли Ингольда ледяными иголками пронизывали его мозг до самых глубин, и не было такого уголка в голове или душе, куда не мог бы добраться старик. Чтобы не потерять равновесие, ему даже пришлось ухватиться за край верстака; лицо покрыл ледяной пот.
- Старшее заклинание, - мягко пояснил маг.
- Ингольд, - обратилась к нему Минальда после того, как вытащила перепачканного пылью Тира из-под верстака. - Можешь ты применить этот... гнодирр... ко мне? - Ее голос звучал глухо, как будто она испугалась собственной отваги. - Я не владею никакими заклинаниями, но происхожу из рода Правителя.
- Мы ведь говорим о наследственной памяти нашего рода, - неуверенно продолжила она, крепко сжимая хихикавшего и брыкавшегося перепачканного наследника этого рода. - У Элдора была эта память. Возможно, она есть у Тира. У моего деда она тоже была. Здесь, в Убежище, я узнаю вещи, которые держали в руках мои предки, только я... не могу ничего вспомнить просто так - как это делал Элдор. Но... почему-то я их все же вспоминаю?
Джил вскинула голову, взгляд ее серых глаз внезапно стал пронзительным и твердым.
- Понимаешь, - продолжала Минальда. - Мы с Джил обыскали все Убежище в поисках записей. Мы осмотрели все, что могло бы подсказать, нам, как победить Дарков. Безрезультатно. Но... но, может быть, древние волшебники, зодчие, которые построили Убежище, зная, что записи могут потеряться, погибнуть в огне...
Палец Джил взлетел вверх, как меч.
- Они воспользовались наследственной памятью. Это и есть их архивы! Архивы, которые не потеряешь и которые нельзя уничтожить!
- Они могли такое сделать? - с сомнением произнес Руди.
- Отчего бы и нет!
Сквозь бело-голубой столб света, наполненный туманом пылинок, Руди взглянул через приоткрытую дверь лаборатории, в темноту скрытых уровней Убежища, где находились сотни тысяч квадратных футов запечатанных лабораторий и загадочных кладовых. А еще эти насосы, которые веками работают, черпая энергию из неизвестных источников...
Действительно, отчего бы и нет?
- Похоже, что женщины помнят такие вещи несколько по-иному, чем мужчины, - заметила Минальда, мягко пресекая попытки Тира вырваться из ее рук и отправиться изучать кристаллы, которые так заманчиво поблескивали на верстаке рядом с ним. - Но может ли то, что я помню лишь наполовину, проявиться с помощью... гнодирра?
- Может. - Волшебник говорил медленно, тихим и мрачным голосом. - Но какую цену вы за это заплатите, сударыня? Гнодирр - это черная магия. Владыки Церкви приговаривают и того, кто подвергся такому заклинанию, точно так же, как и того, кто его применил, к заключению, изгнанию или смерти.
Глаза Минальды округлились. Руди негодующе воскликнул:
- Почему?
- Не надо так кричать. - Ингольд облокотился на верстак, положив грубые худые руки на блестящую металлическую поверхность. В его глазах зажглись странные зловещие огоньки. - Предположим, я воспользовался гнодирром и приказал Минальде... ну, скажем, через три года... подложить толченое стекло в пищу брату. Затем я уехал и не возвращался до тех пор, пока Минальда не будет казнена за убийство. Пост регента, таким образом, остается свободен...
- Регентство! - изумленно воскликнула Джил, в то время как Альда непроизвольно прижала к себе ребенка.
Возмущенный таким обращением и не подозревая об опасности, которая его подстерегала, Тир беззастенчиво потребовал немедленного освобождения из материнских объятий.
Холод окатил Руди с головы до пят.
- Но ты же не стал бы... - прошептала Минальда.
- Разумеется, нет, - согласился старик. - Но закон основан на предположении, что я могу это сделать. - Покрытые шрамами пальцы коснулись ее бледных щек. - Если Алвир узнает, последствия будут непредсказуемыми, дитя мое. Слишком дорогая плата за риск, тем более, что, возможно, в твоей памяти не скрыто ничего ценного.
В то утро по этому поводу ничего больше сказано не было, и Руди вернулся к экспериментам с огнеметом. Ингольд и Джил ушли, а Минальда со своим жаждущим приключений сыном остались, Минальда - чтобы помочь, а Тир, чтобы помешать окружающим спокойно заниматься делами.
Принц Алтир Эндлорион, наследник королевства Дарвет, был для Руди постоянным источником треволнений, с того самого момента, когда он в столь памятное утро, совершенно неожиданно для себя, помог Ингольду спасти ребенка от преследования Дарков.
"Если бы я пережил столько же, - подумал Руди, наблюдая, как Минальда в очередной раз предотвратила попытку сына пробраться в коридор, чтобы затеряться в темноте бесконечных подземных уровней Убежища, - я бы провел остаток жизни сжавшись в комочек от страха". Временами Руди, смотря в эти широкие кристально голубые детские глаза, начинал поражаться, сколько же бесстрашия перешло к ребенку из скрытой памяти предков, от отца, короля-воина, и от матери, чья безумная смелость была так велика.