Сперанский 3. Воинствующий мир
Глава 1
Глава 1
Петербург
6 февраля 1797 года
Академия наук Российской империи сотрясалась от событий. Рутинное место, если даже не болото, — тут привыкли жить размеренной жизнью и не спеша, словно Бог отрядил им более ста лет бытия, что-то там изучать.
В России правители так не смогли направить науку в практическое русло, и учёные занимались исследованиями не ради того, чтобы через десять или двадцать лет их открытие как-то помогло государству. Они работали во имя идеи. Наверное, и такие учёные нужны, но когда есть и те, кто помогает державе, приютившей, давшей возможности и приличную оплату труда, даже когда и труда этого кот наплакал. Стране нужны паровые машины, селекция сельскохозяйственных культур, как и скота. Вообще, необходим научный подход к землепользованию, хотя бы на государственных землях. Но подобного нет.
Как там у Владимира Маяковского? Вы любите розы? А я на них срал! Стране нужны паровозы, нам нужен металл. Я не совсем согласен с поэтом из будущего, но главный посыл этого отрывка стихотворения, думаю, что разделю.
И вот это болото, названное Академией наук, в один момент превращается в гейзер, кипящий, выкидывающий столпы воды и пара. Что делать в таких условиях, мало кто понимает? Было немало учёных, которые просто хотели переждать подобную стихию, сказавшись больными. Но уже месяц, второй, третий, а гейзер не исчезает, являя вновь привычное болото. Напротив, наметились тенденции к извержению вулкана.
Первоначально Яков Дмитриевич Захаров выдал такие революционные исследования массы молекул и вывел число, названное его же именем [в РИ число Авогадро], что химики всех стран встрепенулись и опешили, быстро разделяясь на два лагеря: «за» и «против». А после и Михаил Михайлович Сперанский выдал сразу два трактата. Этот чиновник, являющийся ещё и пиитом, решил перевернуть представления о физике и математике, а также вообще о способностях человека. Как может одна персона быть развита в стольких сферах?
Вышел трактат Сперанского «О допущении, когда корни уравнений выражаются через радикалы и определение ассоциативной бинарной операции» [Основы работ гениального математика начала XIX века, погибшего в 20 лет, Эвариста Галуа]. Ученая мировая общественность ещё не отошла от открытий в области химии и появления не только числа Захарова, но и доказательства существования способности атомов образовывать определённое количество химических связей, названной валентностью.
А тут новый взрыв: Сперанский издаёт трактат и выводит закон сохранения энергии, который звучит, как: «Совершённая над телом работа переходит в её внутреннюю энергию, то есть теплоту». Многие учёные до этой публикации были рядом с описанным Сперанским законом физики, делали эксперименты, ошибались в формулировках. А тут, никому в научном мире неизвестный некий русский чиновник выдаёт аргументированное обоснование и доказательства закона сохранения энергии.
«Кто такой этот Сперанский»? — спрашивали в Лондоне. «У кого он украл эти труды? Наверняка, у кого-то из бежавших в Россию французов», — говорили в Париже. Похожее недоумение царило и в Берлине. Учёные всегда недоброжелательно относятся к тем, кто выскакивает из-за их могучих спин. Но и в России Сперанский не получил должного его открытиям признания. Казалось, что это наш, русский, может, и второй Ломоносов, гордиться нужно, но нет. И тут играли иные факторы, а не патриотизм. Если человек получал признание за рубежом, то и на родине он становился признанным. Вся русская наука смотрит на Европу. Да чего уж там, немалая часть русских академиков до сих пор не русские.
Для российской Академии наук такое пристальное внимание к себе было совершенно не нужным. Император пока не так чтобы особенно вникал в дела науки. Да, уже ходили слухи, что нынешний Президент Академии будет отправлен в отставку, но Кирилла Григорьевича Разумовского, бывшего на этом посту более пятидесяти лет, подобное не страшило. Чего бояться помещику, у которого более ста двадцати тысяч крепостных душ? Да и сахарный диабет всё больше беспокоит.
Кроме Президента, должность которого стала больше церемониальной, есть Директор. Но Екатерина Дашкова также уехала в двухгодичный отпуск. Почти что безвластие.
— Что будем делать, Ваше Сиятельство? — спросил Разумовского на французском языке человек, которого более остальных прочили в приемники Кирилла Григорьевича на посту Президента Академии наук.
— Мы, любезный Павел Петрович? Не вы, а мы? — с ехидцей в голосе спросил Разумовский, смакуя имя-отчество исполняющего обязанности директора Академии наук Павла Петровича Бакунина.