— Нет, мил человек, не так. Пятьсот рубликов серебром с каждого ресторана, тысяча рублей за угрозы и оскорбления уважаемых людей. Ну, и наши люди работают по ресторациям невозбранно, — выставил свои предложения Колун.
Можно было соглашаться на что угодно, если бы не опасность вызвать подозрения. Бандиты смогут почувствовать угрозу и насторожиться. Потому следует аккуратно, но спорить.
— Нет, Колун, так не пойдёт, — возразил Барон, и начался торг.
Торговались долго, угрозы то и дело сыпались с разных сторон. Янош уже озвучил цифру своих бойцов и что готов воевать. Над ним посмеялись, считая, что блефует. Между тем всё ещё оставался неучтённый фактор — кому именно служит Барон.
— Что говорить, шляхтенок. Кто за тобой стоит? А то и неча вовсе вести беседы, коли человек тот не стоящий, — сказал Колун, когда вроде бы стороны уже договорились.
Барон чуть замялся. У нас была договорённость, что я, прекрасно слыша весь разговор, сам решу, раскрываться или нет. Конечно, было бы нужно сидеть тихо и не макать своё имя в эту грязь. Но, как становилось понятным, бандиты чувствуют себя слишком вольготно, надеясь на своих покровителей с одной стороны, а с другой предполагая, что Барон блефует, и никого за ним нет. Атмосфера накалена, того и гляди, начнётся такая ненужная здесь и сейчас драка.
— Пошли, Михаил Иванович! — сказал я, вставая из-за стола в потаённой комнате, где мы располагались с гвардейским поручиком Контаковым.
— Ваше превосходительство, всё же сие поругание чести. Я премного благодарен за всё, что вы… — начал было противиться поручик.
— Миша, вы всё помните? Сколько денег мне стоили ваши похождения! Я закон нарушил, дав судье указание оправдать вашу не дуэль, а избиение дворянина без вызова. Делайте, что сказано! — жёстко припечатал я Контакова.
После того, как этот товарищ стал соучастником в моей дуэли с Карамзиным, я постоянно был где-то рядом с поручиком-семёновцем. Если не ко мне, то он знал, к кому обращаться. Тот же Карп Милентьевич передавал деньги Контакову. Так что он мой с потрохами. И дело не только в деньгах, я покрывал некоторые его пьяные выходки, однажды дело даже дошло до суда.
— Проще было отсидеть в Петропавловской крепости под арестом, — бурчал Контаков.
Бурчал, но вставал, поправляя шпагу и проверяя два пистолета, бывшие при нём.
Никто из гвардейцев, насколько мне было известно, не состоял в покровителях криминальных элементов. Да и были эти «крышеватели» до майора максимум. А тут гвардейский поручик, который на одну ступень выше чином, чем общеармейский офицер. Но не только в чинах дело. Попасть в гвардию непросто. Тут не только важны стати, всё больше гвардия — это блат. Лишь по серьёзной протекции можно стать гвардейским офицером.
Это понимали и бандиты. Потому, когда я с Контаковым появился на обозрение собравшихся, прежде всего смотрели на поручика Семёновского полка, неправильно определив в нём главного бенефициара, того таинственного или почти таинственного хозяина ресторанов. И было бы неплохо показать именно Кантакова, а самому не отсвечивать перед бандитами, но тогда бы поручик обязательно взбрыкнул.
— Я действительный статский советник, глава Уложенной комиссии, Михаил Михайлович Сперанский. Рестораны — моя собственность. Кто не знает, нынче все суды империи входят в моё подчинение. Считаю, что нужно заканчивать разговоры. Отобедайте в моём ресторане и ступайте себе с миром! — сказал я, силясь выглядеть решительным, надменным, как человек сильно выше положением, чем все присутствующие.
Хотя, почему «как»? Я и есть человек с несравненно более высоким статусом.
— Про то ещё прознать всё нужно. Кто ты, да и… Погоди-ка, мил человек! Ты ли тот пиит Надеждин? А ещё и в Нижнем Новгороде суды вершил по закону? — голос Колуна дрогнул, и он резко изменил тон и манеру обращения. — Ещё и песня державная вами написана… И, как же так случилось, что не гнушаетесь общаться с такими людьми, как мы?
— Каждый человек имеет право быть услышанным, — отвечал я. — Ссоры не желаю ни с кем. Платить… Тут вы с Яношем говорите… Ешьте и пейте! Нынче вам подадут еду, как барям.
— А сами преломите хлеб с нами? — спросил до того молчавший один из бандитов.
— Не потравлю, не бойтесь! И сам выпью и люди мои поедят, — сказал я, улыбаясь.
И выпили, и поели. После распрощались чуть ли не друзьями. Бандитам была обещана серьёзная компенсация. А на ушко я шепнул Колуну, что, случись какая беда с ним, отмажу, как говорили в будущем. Врал я искромётно, но никто не должен заподозрить, что я и мои люди виной тому, что уже скоро столица лишится большинства криминальных вожаков. И так слишком много рисков.