Минусы? Так после заговора, который, мне уже это отчётливо видно, обязательно сложится, я уйду в небытие вместе с Паленым. Уже молчу, что стану нерукопожатным с достойными людьми даже после самого согласия предать Куракиных. В обществе быстро узнают, что к чему. И тут сложно будет вновь взлететь наверх, будь я хоть великий учёный или несравненный поэт. А как отнесётся к моему предательству Вяземский и Катя? Точно не лучшим образом. Нет. Было бы рационально, так и предал бы Куракиных, но…
— Вы позволите, я выскажу своё мнение несколько аллегорично? — спросил я и, дождавшись кивка и вульгарного взмаха рукой, якобы «валяй!», продолжил.
Я пересказал историю, которую в будущем часто приводили в пример правильности устройства рабочих взаимоотношений в организации. Некогда, в далёком будущем, Генри Форд отправил всех своих начальников отделов в принудительный отпуск. Они вернулись, и часть начальников была повышена, иные уволены. Всё дело в том, что глава компании оценил, как работают отделы без руководителей, если хорошо, то работа налажена правильно.
— Из сего следует, вы считаете, что Алексей Борисович Куракин — достойный подданный его императорского величества и на своём месте? — удивился такому подходу Пален.
— Безусловно! — решительно ответил я.
— Что ж… — сказал Пален и резко из добродушного и невоспитанного хама стал жёстким, но, как кажется, хамом быть не перестал. — Я весьма разочарован и, признаться, ждал от вас иного. Можно было ещё поговорить, но ваша позиция мне предельно понятна.
Вновь раздались хлопки в ладоши и… В комнату ввели всего избитого, обессиленного, казалось, сломленного Яноша Крыжановского. Усилием воли я постарался не показать своих эмоций. Всё-таки служба под прикрытием из моей прошлой жизни давала некоторые возможности и навыки играть и не поддаваться эмоциям.
— Я опишу то положение, в коем вы оказались. Вот этот разбойник — ваш друг. Уже подобное вызовет порицание в обществе. Более того, по вашему приказу в Петербурге начались беспорядки. Сам государь, проезжая, слышал звуки выстрелов. Ваши люди вырезали татей, это да, но всё можно представить в ином свете. И поверьте, что зачинщиком станете вы, а ваши янычары, их способность к убийству, так это ни что иное, как подготовка к заговору. И общение с Суворовым тут очень уместно ложится, — сказал Пален и взял паузу, просто неприлично рассматривая меня, выискивая любые признаки реакции.
— Янош, с тобой всё в порядке? Как ранение? — спросил я, не обращая внимания на Палена, словно он пустое место.
— Жив ещё, не знаю, за что и били, — сказал Барон, намекая, что ничего не сказал.
— Прекратить разговоры! — потребовал генерал-губернатор. — Уведите его!
Я проводил взглядом Яноша, при этом тяжело дыша. Понадобились неимоверные усилия, чтобы не наделать глупостей. При этом в комнату вошёл один мужчина в штатском, но физически развитый и с видимой армейской выправкой. Боится меня Пален, телохранителя позвал.
— Озвучьте ваши требования, ваше высокопревосходительство! — сказал я.
— Мне нужны вы в помощники. Станете секретарём. При этом никаких чинов не сменится, а я сделаю многое для того, чтобы вы стали тайным советником. Своих людей уберёте от Сената и более помогать Куракиным не будете. Далее… — Пален замялся, но после паузы решился продолжить. — Я знаю, как ваши люди выбивали всех разбойников Петербурга. Видел их в деле. Моих людей, которые не представились, они уложили и глазом не моргнули, одного убили, что также может быть использовано против вас. Мне нужны такие исполнители. И тогда всё забудется, что доложить императору, я найду.
Ох, ты ж! Ничего себе! А батенька задумал, наверное, совершить государственный переворот и убийство Павла руками людей, которых Я подготовил. Это подставит меня, и можно всё свалить на дурочка Сперанского? Лихо! Нет! Не будет такого. Нужно думать, что он может, допустим…
— Я жду ответа! — потребовал Пален, не дав времени на обдумывание.
Тогда отвечу по чести.
— Душа Богу, сердце — женщине, долг — Отечеству, честь — никому! — громко сказал я, даже прокричал.
Авось, найдётся тот, кто расскажет, как Сперанский ответил козлу Палену.
— Что ж… Подумайте! Некоторое время моё предложение будет в силе. А вас ничто не будет отвлекать от правильных мыслей, — сказал генерал-губернатор, посмотрел на меня даже не с отвращением, а с брезгливостью, и вышел за дверь.
— Пройдёмте! — потребовал тот мужик, что стоял рядом с Паленым и буравил меня взглядом.