Невдомёк командующему Итальянской армией, что в Петербурге Мальту уже считают своей, что идут переговоры с Османской империей, чтобы турки пропустили Черноморский флот под командованием Фёдора Ушакова через проливы. И русский адмирал должен был прибыть с десантом на Мальту. Об этой просьбе к султану уже узнали в Вене и направили своих просителей, чтобы любыми путями уговорить Блистательную Порту пойти русским навстречу.
— А теперь, генерал, поговорим без волнений и резких фраз! — после некоторой паузы предложил Карно. — Я один из тех граждан, которые не хотят реставрации монархии будь в какой форме. У меня сложилось чёткое убеждение, что французский народ ждёт своего бунтарского Цезаря, но это крах республики. Они не ведают, чем такое может обернуться.
— По-вашему Цезарь был плох? Он всколыхнул Рим, империя блистала и достигла вершины своего могущества, при том сохранялся и Сенат! — уже менее эмоционально говорил Наполеон.
— Не думаю, что нам стоит говорить о делах давно минувших дней, лишь напомню, что после прихода Цезаря, Рим раздирали войны между собственным гражданами. Но не поэтому я не хочу новых Цезарей. С их приходом умирает республика, — сказал представитель Директории, пристально рассматривая Бонапарта [Лазар Карно был ярым противником установления консулата и последующего провозглашения Наполеона императором].
— Вы понимаете, что остановка продвижения в Австрии может быть расценена, как предательство? — спросил Бонапарт.
— Я задам вам встречный вопрос. Какими полномочиями вы руководствовались, когда создавали Цизальпинскую республику? Воспользовались небольшим бунтом в Генуи и всё, установили свою власть. Я был прав, что сравнивал вас с Цезарем, — возмутился Карно.
Бонапарт промолчал, он не понимал, как можно великого римлянина, коим, несомненно, являлся Гай Юлий Цезарь, упоминать в столь уничижительной манере. А самому Наполеону весьма импонировало такое сравнение. И да, теперь он также находит много похожего.
Цезаря любили в войсках? Так и Наполеона нынче практически боготворят. Солдаты помнили, какими голодающими оборванцами они были до вторжения в Северную Италию, как не верили в свои победы и уже сильно стали сомневаться в жизнеспособности республики.
А теперь они солдаты великой Франции, хозяева жизни. Их приветствуют женщины, им кланяются мужчины, их расположения ищут богачи. Многие, даже простые солдаты, отправили телеги с награбленным добром домой, где голодали их семьи. Солдаты и офицеры зауважали себя и поняли, что могут побеждать. Они стояли в ста километрах от Вены!
— Вы можете передать Директории, что я буду воевать и побеждать во имя республики и дальше. Если это кому-то не нравится, то пусть пришлют обозы с обещанным подкреплением и провизией. И вообще, я требую провести расследование: почему мне не оказана никакая помощь, и я принуждаю итальянцев воевать вместо французов. Да, что говорить — у меня в войсках даже поляки воюют! — возмущался Бонапарт.
Карно, конечно, вёл себя самоуверенно и хотел произвести впечатление, что Директория способна контролировать ситуацию, но он видел, что реальных механизмов это сделать, просто не существует. В ряде провинций всё ещё очень сильны якобинцы, которых разгромили в Париже, но не в Нанте, Пиренеях и других регионах, в Лионе вообще непонятная ситуация после карательных мер. Всё ещё достаточно сильны роялистские стремления, а у границ республики много бежавших аристократов только и ждут реванша.
Кроме того, необычайную популярность приобретают генералы. Любимец народа генерал Гош скоропостижно скончался, и это могло бы стать большим горем для французов, но они нашли отдушину — Бонапарт. Не поломалась психика и менталитет французов и за восемь лет революции, народ тянется к сильной руке, монархии. И, как понимал уже Карно, скоро они могут получить нового короля.
— Я передам, гражданин, ваши слова, не извольте беспокоиться, — сказал Карно и вышел из комнаты.