Поэтому, когда через шесть месяцев после высадки Урубу наконец вышел на связь и попросил забрать его с Матрайха, все вздохнули с облегчением. Новое тело Урубу оказалось женским и было весьма привлекательным: длинные ноги, упругая грудь, руки изящные и гибкие, но очень сильные. Темно-коричневая, почти черная кожа. Густые черные волосы вились, но не так, как у африканцев или меланезийцев. Волосы росли только на голове, под мышками и в паху, остальное тело было гладким. Огромные угольно-черные глаза казались более выпуклыми, чем у землян. Не считая пояса из длинной и прочной лианы, Урубу была совершенно обнажена. На запястьях и лодыжках у нее болтались браслеты, сплетенные из стеблей и выкрашенные в зеленый и синий цвета. В ушах - костяные серьги, на шее - ожерелье, тоже костяное.
Щеки, лоб, грудь и живот Урубу были покрыты замысловатым рисунком, то ли вытатуированным, то ли выжженным. В остальном ее кожа была на удивление ровной, без малейших признаков шрамов или царапин. На поясе у Урубу болталась духовая трубка, сделанная из камыша, и маленький плетеный мешочек. В левой руке она держала деревянное копье с каменным наконечником, привязанным к древку тонкими, словно проволока, лианами.
- Должна перед вами извиниться, - громко сказала Урубу громким хрипловатым сопрано, - но в этой форме тяжелее перестроиться на прежний лад. Пойдем в поселок. Там не так.., тесно.
В поселке ее сразу же окружила толпа. Урубу подняла копье и выкрикнула что-то, неразборчиво, но с явной угрозой. Толпа рассосалась.
Кто-то принес воды. Урубу сделала несколько глотков и устало опустилась на траву. Козодой сел напротив. Наконец Урубу отчасти освободилась из-под влияния новой личности и начала рассказывать.
- Люди Матрайха гораздо сильнее отличаются от обычных людей, чем кажется на первый взгляд, - сообщила она. - Мы были правы: над ними проводят эксперимент. Это перепрограммированное общество; любые напоминания о его прошлом стерты с лица земли. От прежних достижений остались лишь немногочисленные развалины да непонятные предметы, которые иногда можно найти в джунглях. Бытуют смутные легенды и полуправдивые сказания, но ни у кого нет своих собственных воспоминаний. Даже язык, и тот явно искусственного происхождения, хотя по-своему он довольно выразительный. Это жестокий мир и крайне дезорганизованный. Впрочем, как мы и предполагали, на севере общественное устройство несколько сложнее.
Не торопясь, очень подробно, Урубу обрисовывала положение дел на Матрайхе.
Жители планеты называли себя просто Людьми. У них не сохранилось никаких воспоминаний о том, что существуют другие разновидности людей или иные миры. В небесах обитали великие богини, которые творили и судили. Старшей было солнце, младшими - две луны. Мир был населен духами: духами воздуха, воды и деревьев. В жерлах вулканов жили демоны. Люди постоянно испытывали на себе капризы многочисленных духов и их нечастую милость. Они беспрерывно молились им, стараясь умилостивить, но все равно от духов не стоило ждать ничего хорошего. Жизнь человеческая трактовалась как череда испытаний, ниспосланных свыше; того, кто успешно выдерживал их, богини забирали на небеса. Райские селения ничем не отличались от Матрайха, за исключением того, что там все всегда были здоровы и сыты. Тот, кто не выдерживал испытаний, подвергался наказанию. Любая попытка задать лишний вопрос или облегчить себе жизнь каралась медленной мучительной смертью.
- Здесь невозможно даже изобрести оружие получше или вырастить семечко, говорила Урубу. - На поиски еды Людям приходится тратить практически все свое время. Естественно, они ведут кочевой образ жизни. Матери носят детей в заспинных мешках, иногда сразу двоих, а то и троих. Охраняет детей все племя, но даже при этом детская смертность весьма высока, и женщинам приходится непрерывно рожать. Даже на последних месяцах беременные трудятся наравне с остальными. После охоты первыми едят охотники, а дети - в последнюю очередь. Татуировки указывают на принадлежность к тому или иному племени, а также на положение, которое человек в этом племени занимает. Стычки между племенами достаточно редки и происходят в основном в голодные времена или на территориях, где нечем поживиться.
- А как насчет территориальных прав? - спросил Козодой.
- Территории разграничены слабо, - пожал плечами Урубу. - Люди просто идут куда глаза глядят в надежде, что им не придется сражаться. Плотность населения на планете минимальна - один человек на тридцать квадратных километров. Можно идти неделями и никого не встретить. Стоянки они устраивают там, где набредут на еду или где их застигнет темнота. Они ничего не носят с собой - да у них и нет ничего, кроме оружия и украшений.
Козодой мрачно кивнул. Вокруг них уже собирались люди, и все внимательно слушали.
- Одним словом, вполне примитивное общество. Но ты упомянула о неких сложностях?
- Сложностей много, но прежде всего вы должны усвоить биологические различия между ними и вами. Люди все, по существу, однополы, поэтому мы и не видели на планете мужчин. Но когда одна из них становится лидером племени благодаря своей агрессивности, силе или ловкости, - у нее запускается механизм гормональной перестройки. Если вождь по тем или иным причинам утратил уважение племени, тот же механизм лишает его мужских качеств, и он снова превращается в женщину. Время от времени случаются конфликты, которые можно разрешить только силой, но такие случаи редки. Изменение пола в обоих направлениях, похоже, зависит только от мысленной и эмоциональной установки личности, которая, естественно, подкрепляется - или не подкрепляется отношением соплеменников. Как ты и предполагал, жизнь вождей здесь не отличается продолжительностью, потому что они вынуждены отвечать за всех и за все.
- Значит, мужчина в племени только один? - спросил Козодой.
- Да. Как и во всех примитивных обществах, основное место в жизни Людей занимает секс. Их тяга к фаллическим символам просто не поддается описанию, да оно и неудивительно. Верность своему племени определяется не воспитанием, а биохимией. Те, кто был близок с вождем, уже не хотят никого другого. Это именно биохимия, потому что на чувствах это никак не отражается. Племя может ненавидеть своего вождя - и часто так оно и бывает, - но все как один хотят только его. Если численность племени уменьшается, они похищают женщин из другого племени и отдают своему вождю. Я же говорю, это жестокий мир.
Ворон, неизменный циник, стоял в толпе и слушал ее рассказ.
- Странно, что ты до сих пор женщина, - заметил он. - Это не твой стиль.
- Просто не могла себе это позволить. Вождь постоянно на виду, и долго бы в мужиках я не удержалась. Я воспроизвожу жертву клетка за клеткой, но это не настоящие клетки, а подделка - она подделка и есть. Я не могу быть ни отцом, ни матерью. Там, внизу, бездетные женщины занимают самое низкое положение, но для моих целей это удобнее, потому что им, как правило, поручают разведку. А вот для вождя неспособность быть отцом непростительна. Меня моментально сместили бы, так что не стоило и пытаться.
- Что за жизнь, - сказала Хань, грустно покачивая головой. - Я бы, наверное, повесилась.
- Это просто различие культур. Там, внизу, нет личностей, по крайней мере в нашем смысле слова. Там есть только члены группы. Существование расы зависит от выживания групп, а не индивидов. Если человеку не повезло, он не виноват: такие вещи считаются проявлением божественной воли, но если кто-то сознательно пренебрегает интересами племени, его ждет мучительная смерть. Идея выживания группы настолько сильна, что захваченные в плен добровольно отвергают прежнее племя и всей душой принимают новое. Самоубийство там считается тягчайшим преступлением, поскольку тоже ослабляет племя.