– Нет, – покачал головой Ветров. – К сожалению, не приходилось.
– Тогда слушай, – улыбнулся отец Аристарх. – Нетварные энергии – это благодатные действия Божии, открывающие Бога тварному миру, позволяющие человеку сокровенным образом приобщаться Божеству. Да, Православная Церковь всегда утверждала учение о запредельном, премирном Боге. Но в то же время мы всегда указывали и на возможность обожения тварного человека, настоятельно учим о необходимости различения непостижимой Сущности Божией и доступных человеку нетварных энергий Божественной Сущности. Эти энергии суть Премудрость Божия. Святитель Григорий Палама учил об единой числом, но многообразной в своих проявлениях миру нетварной энергии, общей для всей Пресвятой Троицы. Догмат о непостижимом различии в абсолютно простом Божестве сущности и энергии был принят на Константинопольском соборе 1351 года и выразил принципиальное отличие православия от римско-католической версии христианства, поскольку в католичестве, признающем лишь нетварного Бога и тварный мир, отстутствует учение о нетварных энергиях и присущая этому учению богословско-мистическая глубина. Только у нас, только у православных есть эта сила, понимаешь?
Ветров оторопел. Он понял не все из сказанного отцом Аристархом, но, как ему показалось, вполне уловил основную суть.
– То есть, вы хотите сказать, что…
– Тише! – прервал его батюшка. Вновь подозрительно оглядевшись, Аристарх перешел на шепот:
– Думаю, ты правильно догадался, Николай. Да-да, вполне в человеческих силах обрести ни с чем не сравнимое могущество, которое поможет стереть в порошок любого врага. Стать, если можно так выразиться, бичом Божиим во плоти. Но такая способность дарована далеко не каждому. Открою тебе еще один секрет, Николай. В лоне Русской Православной Церкви существует секретное подразделение, занимающееся выполнением силовых операций. Называется оно просто – воины Церкви. Так вот, наши воины обладают множеством способностей, не доступных обычным людям. Но со времен Пересвета никто из них не был замечен в использовании нетварных энергий. И Церковь с нетерпением ждет, когда у нее, наконец, появится новый великий герой. Я чувствую – именно ты можешь им стать, Николай.
– Пересвет? – удивленно произнес Ветров. – Насколько я помню, это был русский богатырь, который победил Кочубея перед началом Куликовской битвы. Но какое отношение он имел к Церкви?
– Самое прямое, – улыбнулся батюшка. – Ведь он был монахом-воином, одним из тех, чьим примером вдохновлялись позже первые воины Церкви. Пересвет был иноком Троице-Сергиевского монастыря, и благословение на участие в Куликовской битве он получил от самого святого старца Сергия Радонежского. Перед битвой князь Дмитрий Донской отправился к старцу в монастырь за благословением. Татаро-монголы в те времена считались непобедимыми, а имя преподобного Сергия, как праведника и чудотворца, было прославлено по всей Руси. Благословение, полученное от такого человека, должно было вселить надежду во всех воинов. Преподобный Сергий не только благословил князя, но и дал ему в сопровождение двух иноков, хорошо владевших оружием. Этими иноками были Александр Пересвет и Родион Ослябя, которых преподобный Сергий перед этим постриг в Великую Схиму.
Соперник же его, Кочубей, не был ни татарином, ни монголом, ни даже печенегом. А был он странствующим тибетским монахом-поединщиком, которого наняла Орда. Выставили его на поединок перед битвой потому, что знали – никто не может совладать с Кочубеем. Когда же в Тибет пришло известие о его смерти, тибетцы начали выяснять, кто же сразил их прославленного земляка. И узнали в конце концов, что лишь православному монаху Пересвету оказалось это под силу.
– Стало быть, Пересвет обладал способностью использовать нетварные энергии?
– Да-да, он был способен на это. Именно потому православный воин и смог сразить слывшего непобедимым Кочубея. Хоть и сам при этом погиб, – с огорчением произнес священник, – все-таки, восточные мастера боевых искусств тоже чего-то да стоят. Я очень надеюсь, что скоро в рядах православных людей тоже появится такой человек, новый великий герой. И будет вдвойне приятно, если им окажешься ты, Николай.
После их разговор перешел на более общие темы, и вскоре Николай, попрощавшись со священником и получив от него благословение на бой, отправился обратно в камеру. Остаток дня он намеревался провести в молитвах. Тело его, считал Николай, было достаточно подготовлено к грядущему поединку. Оставалось как следует подготовить дух.
Но у входа в корпус его внезапно остановил один из заключенных. Был то легендарный Медведь – здоровенный бородатый мужик, который, пожалуй, и самого Паука смог бы опрокинуть одним ударом, зацепив попутно с десяток его прихвостней, да только вот, будучи человеком глубоко верующим, ни в какие тюремные свары не ввязывался. Впрочем, до того, как оказаться здесь, он явно придерживался несколько иных взглядов – Коля Ветер знал, что за решетку Медведь, как и он сам, попал за убийство сатаниста. Но это было и все, что Ветров знал о Медведе.
– Приветствую тебя, брат мой во Христе, – сказал Медведь, жестом остановив Николая.
– Здравствуй, – кивнул Ветер. – Как поживаешь?
– Да как все, – усмехнулся бородач. – Тюрьма – это, знаешь ли, такое место, где человек сидит, независимо от того, лежит он или стоит. Ну да хватит шутки шутить. Дело у меня к тебе есть, Коля.
– Важное? – Ветрову не терпелось поскорее приступить к молитвам.
– Еще какое! Оно касается того, что будет сегодня вечером. Я, конечно, не сомневаюсь, что ты – боец бывалый, тертый. Но, поверь мне, Коля, Паук этот – он тоже не лыком шит. Этот злодей прямиком из Ада свою силу черпает, потому и наглый такой. Он, не черт, конечно, но и не простой отморозок, ох, не простой! А потому хочу я для тебя, Николай, вспомоществование кое-какое осуществить. Вот, держи, – с этими словами Медведь вытащил из кармана своей серой робы прозрачный пакетик с какой-то сушеной травкой. Вытащил – и протянул Николаю.
– Что это? – полюбопытствовал Ветров, крутя пакетик в руке. – А, понятно. Нет, ты извини, но я такими вещами не увлекаюсь. В армии, правда, баловался пару раз, но дальше этого дело и не пошло. Не лежит душа.
– Да ты меня неправильно понял, – улыбнулся здоровяк. – Это не наркотик. Я дал тебе монастырский травяной сбор. Одно из древнейших средств, которыми пользуются православные бойцы, чтоб увеличить свою силу. Завариваешь такой пакетик в кружке вместо "чифиря", выпиваешь – и на несколько часов становишься вдвое, а то и втрое сильнее, чем ты есть. Тут уж от индивидуальных особенностей организма зависит.
– Понятно. Ну, благодарствую, – сказал Коля Ветер, пряча пакетик в карман. – А ты, стало быть, один из воинов Церкви?
– Что? Каких еще воинов? – Медведь сделал вид, что не понял вопроса – но при этом хитро подмигнул, из чего Николай сделал вывод, что на самом-то деле он попал в точку. – Нет, я обыкновенным грузчиком всегда был. Ты, это – собеседник перешел на шепот, – после боя разыщи меня, ладно?
– Зачем?
– Увидишь. Разочарован не будешь, не бойся.
– После боя, говоришь? Не сомневаешься, значит, в моей победе?
– Ничуть, – заверил Медведь. – Православные не проигрывают. Ну, бывай, – заметив, что к ним приближается вооруженный автоматом охранник, Медведь хлопнул Ветра по плечу и пошел вдоль корпуса прочь. Сам Николай также поспешил исчезнуть из поля зрения вертухая. Глядишь, еще обыщет, да отберет целебный сбор, приняв за распространенную среди заключенных анашу.
Начиная с середины восьмидесятых годов двадцатого века, и вплоть до середины девяностых в СССР, а затем и в Российской Федерации набрали огромную популярность всевозможные стили, школы и направления боевых искусств Востока. Тэквондо, айкидо, джиу-джитсу, у-шу, кунг-фу, экзотическое ниндзюцу, и, конечно же, вездесущее каратэ, одних только побочных ответвлений которого даже десятилетний ребенок мог в ту пору по памяти перечислить больше, чем ему было лет. Сложно, наверное, сегодня встретить тридцатилетнего мужчину, у которого в те далекие годы не висел в комнате плакат с изображением одного из всемирно известных популяризаторов боевых искусств: Стивена Сигала, Жан-Клода Ван Дамма, Синтии Ротрок, Дона "Дракона" Уилсона, и, разумеется, кумира всех драчунов, великого Брюса Ли.