Но вот — загадка: на пути надежном
зачем так тянет в пропасть заглянуть?
Я пал. Был осужден брести в сомненьях,
но здесь, у врат, сулящих мне покой,
глядите, выколотые глаза,
как трескается скорлупа загадки
и как из темной жуткой сердцевины
восходит к небу несказанный свет.
Приди, спросивший, — вот тебе ответ!
Приди, скорбящий, — вот утешенье!
Соломинка ласкает пальцы мне,
немые вещи обретают голос,
а голоса людей и глубину, и смысл!
Пусть отдохнет усталый и гонимый,
дай руку, дай дитя мне на колени.
Потом — веди вперед и злых, и добрых,
и возложи мне мантию на плечи,
что мною сброшена была.
Впервые ныне падший царь фиванский
стоит, готовый править и судить».
Так говорил, к утесу прислонясь,
наследник лабдакидов в час рассвета,
когда над кровлями встают дымы.
Бурей сорваны двери. Снегом
залы заносит, где Один,
кровью запятнан,
виной отягчен,
в окруженье асов
встал с престола навстречу року.
Вспыхнет доспех
сполохом серым во мраке,
Тор со стоном
молот сожмет, — но Хёнир,
бывало, Вальгаллы гость нечастый,
ас, трепещущий грохота ратного,
меч не смеющий обнажить из ножен,
скользя ковыляет по льдистым плитам
от стола к дверям и к столу обратно,
в горсть сгребает крохи, убогий
ест и пьет, чем боги гнушаются,
запевает он песнь надтреснутым голосом:
«Турсы едут из Йотунхейма,
злобно оскалясь, на скалы лезут,
вы же, отважные, кровавые асы,
осмеяли, сиятельные, меня простого,
к вашей вящей славе слепившего
с лица своего лицо человека, —
все, кроме Бальдера: кроткий Бальдер
один безмолвствовал, молча сидел он.
Падёте, неправые! Ему же — править
новорожденной землей зеленой.
Вёльва пророчит время мира —
день для потехи, ночь для покоя.
Бальдер, венчанный венком колосьев,
усадит Хёнира одесную престола!
Смеркается, боги! Но бодро Хёнир
выпьет за вас, угасшие асы!»
Один отвечает:
«Вёльве не верь! все жены лживы.
Худо прочел ты молчание Бальдера.
В темных думах бродил он сердцем,
крепкой волей над кротким я властен.
Белый, сидел он и ждал, державный.
Мало же знал ты милосердного
доброго бога, когда не заметил
скорбной складки неумолимой,
чело мрачащей над очами ясными!
Втайне вечером в свете факелов
глядел я на Бальдера. В тот миг впервые
изведал я дрожь, допрежь неведомую,
из рога дрогнувшего пролил я пиво, —
так суров был и грозен он, суровей Одина.
Вовек не забиться в сердце Бальдера
крови иной, кроме крови асов.
Вовек не изведать земле покоя.
По коням ныне, судьбине навстречу!
Седлайте мне Слейпнира — ослепло солнце,
наземь с неба сыплются звезды!»
ГЕНРИКУ ИБСЕНУ ПО СЛУЧАЮ ЕГО СЕМИДЕСЯТИЛЕТИЯ
Небесного града презрев благодать,
Где замки глядятся в озерную гладь,
Умчал тебя конь над теснинами
К загадочным троллям в ту горную тишь,
Где с верной совой на плече ты грустишь,
Король, убеленный сединами!
Терновое ложе ты сплел себе сам,
Другие тянулись к лавровым венкам,
Что выцветут вместе с могилою.
Ты высек на вечной гранитной плите
Раздумья о нашей земной суете,
Владея пророческой силою!
Вечерний отблеск лижет скалы.
Нет больше солнца! Закат, как палач.
Плачь, Сюннёве, плачь!
Солнце зашло, и дня не стало.
Битва окончена. Скальду верна,
Несет тебя лодка к последней цели —
Замедлит свой бег она
У скал норвежских, у шведской мели…
Здесь вновь две волны расстаться должны.
Две братских страны разлукой больны.
Мы скорбно смотрим вдаль на свет заката —
Мечта о братстве ноет, словно рана.
Поют о прежнем братстве наши страны,
И смерть твоя, как смерть родного брата.
вернуться
Хейдснстам здесь предлагает собственную трактовку древнескандинавского мифологического сюжета о «сумерках», т. е. гибели богов в конце мира, известного из «Старшей Эдды». Согласно ему, верховный бог Один, его сын Тор (атрибутом которого является боевой молот) и другие боги из рода асов, несущие на себе изначальную вину — они первыми нарушили мир и совершили первое кровопролитие — обречены погибнуть в последней битве с темными силами хаоса, в том числе великанами (турсами), которые прибудут на корабле из своего царства (Йотун-хейма). Битве будет предшествовать последняя зима (три года не будет ни весны, ни лета). Вместе с асами погибнет земля, погаснут солнце и луна, упадут звезды, — все это предрекает в «Эдде» провидица (вёльва). Далее она пророчит о возрождении очистившегося от зла мира, в котором будет править сын Одина Бальдр (Бальдер), называемый традиционно «добрым», «белым богом» (согласно мифу, ни в чем не повинный Бальдр был предательски убит и до поры находится в царстве мертвых). Хёнир — один из асов, некогда вместе с Одином сотворивший первых людей (давший им телесный облик, что позволяет поэту провести параллель с библейским сюжетом о сотворении Богом человека «по своему образу и подобию»). Хёнир, согласно «Эдде», также переживет конец старого мира и станет править возрожденным миром вместе с Бальдром. Образ Хёнира как изгоя и жертвы насмешек богов полностью принадлежит Хейденстаму. Слейпнир — имя восьминогого жеребца Одина.
вернуться
Отклик на смерть норвежского писателя Б. Бьёрнсона.