Эвритос. Вблизи любимой женщины прорицатель теряет остроту зрения и не может читать в прошлом и в грядущем; он видит лишь настоящее. Итак, он должен идти одинокими путями, и любовь для него запретный плод.
Филеас. А потому во сто крат соблазнительнее.
Эвритос. Кто раз изведал блаженство любви, никогда не забудет того часа. Вот и вся печальная повесть лжепророка.
Филеас. Долгие годы видел я черную стаю эриний, стерегущих эту долину, где прежде будило меня для дневного труда щебетанье птичек; и холод, от которого мы теперь все дрожим, указывает нам, что они все еще окружают нас. Веют холодные вихри, но трава и листва не шелохнутся.
Пастухи закутываются в плащи.
Эвритос. Возлюбленная моя Эригона!
Филеас. Она долго звала тебя.
Эвритос. Разделяй нас горы, я стал бы звать ее по имени до тех пор, пока горы не расселись бы! Пусть побьют меня камнями, я дотащился бы до нее, чтобы она отерла кровь с моего чела! Дай мне пить!
(Ответа нет.)
Отчего вы все молчите? Отказывайте мне в кубке воды, но рассейте мою тоску. Разве мои муки не искупили того, в чем я, безумец, провинился? Я ничего не прошу у вас, ничего, кроме ответа: укажите мне кратчайшую тропинку, ведущую к шатру, где живет Эригона!
Филеас. Готов ли ты отречься от всего ради того, чтобы увидеться с ней?
Эвритос. От чего тебе угодно… Я весь трепещу при мысли о свидании. Она была молода, когда я ушел, и я помню ее юной. Но тоска, верно, состарила ее.
Филеас. Не бойся, Эвритос, женщина знает, как вернуть себе того, кого она потеряла. Эригона не побежит тебе навстречу при свете дня. Она скроется под темным покровом ночи.
Эвритос. Но когда стемнеет…
Филеас. Когда мрак окутает вас обоих, и холодные звезды замерцают над холмом, — настанет для вас час свести счеты, час расплаты за грех и вину. Жрец солнца, твой путь вел тебя ввысь не через трупы врагов, а через могилы женщин.
(Указывает на холм. Эвритос стоит пораженный.)
Долго бродили в окрестностях две покинутые женщины, молодая и старая, собирая подаяние у шатров. Они не снесли тягот странствия, и жизнь их угасла.
Эвритос (шатаясь, идет к холму и падает на него с криком). Эригона!
Пастухи забрасывают его камнями.
Эвритос (приподнимаясь, снимает с себя венок и встряхивает длинными седыми волосами). Под этим венком с лентами я скрывал от мира поседевшие волосы. О вы, алчущие мести, вам мало того, что я столько выстрадал!
Пастухи продолжают побивать Эвритоса камнями. Издали доносятся звуки цитр и топот пляшущих.
Эвритос. (обращаясь к земле). Ты уже не можешь ответить мне. Однажды я увидел ее там у колодца… Кто была она? Я не видал ее до того. Мне следовало сказать ей: дай мне погладить твои волосы, но не следуй за мной в шатер, прелестное дитя… Я не могу дать счастья женщине. Господин, которому я служу, холоден, как мрамор, тверд, как сталь, и у него нет супруги. Как бы крепко ты ни держала меня, рано или поздно я вырвусь из твоих объятий и омою себя от земной любви.
(Приходит в себя.)
Даже из ее могилы я слышу звуки цитр и пляску муз.
Филеас. Да обретет он покой, очистив себя раскаянием.
(Достает из котомки кубок и уходит.)
Эвритос. Да, я был ложным жрецом Аполлона, играл всем, и небесным и земным, но ничему не отдавался всецело. Избранник бога солнца, я жаждал отдыха в тени, жаждал склонить голову на колени женщины и любоваться плывущими облаками.
Филеас (возвращается, осторожно держа в руках кубок с водой. Подает его Эвритосу.) Не думал я, что несчастье так сломило тебя. Прости, Эвритос! Я уже не питаю к тебе ненависти.
Эвритос. Надо ли тебе говорить мне это? Откуда взяться ненависти там, где нечему завидовать?
(Пытается выпить воды, но расплескивает ее.)
Не могу.
Филеас (поддерживая кубок). Выпей воды из собственного колодца. Она даст тебе крепкий сон.
Звуки цитр и топот пляски приближаются.
Эвритос. Никогда не казалась она мне вкуснее. Филеас, ты ничего не слышишь?.. Мне чудятся звуки цитр и чей-то топот…
Филеас. Это стучит твое собственное сердце.
Эвритос. Мое сердце… Что толку говорить волкам о голубиных глазах или мертвым — о весеннем небе! Отец света, дай мне пасть от твоей стрелы и уснуть вечным сном возле той, которую я покинул. Твои гимны наполняют меня ужасом. Мои ноги отказываются носить меня дольше, и в моих глазах нет больше слез.