– Аль, куда же ты стреляешь, дубина поселковая?! – Люсьен вспомнил о своих обязанностях старшего. – А ну сбей хоть теперь одну!
– Я… Око, я никак что-то… – промямлил покрасневший юноша, опять перезаряжая оружие.
– Долла?! – Люсьен огляделся в поисках пропавшей девушки, уже и в самом деле готовый выстрелить ей в спину. – Где ты?!
– Я здесь, – ответила Долла почти из-под ног стражника. – Я споткнулась.
– Ну и лежи там, – хажец отошел на несколько шагов.
Эскадра снова летела к ним, но на этот раз стрекозы отвернули вверх гораздо раньше, поэтому Люсьен промазал. Зато неожиданно попал Аль, летучка закувыркалась вниз, завопил сидевший под ней воин. Его крик слился с криком Джани, которому пробило руку.
– Вот и все, – сказал Келвин, провожая взглядом уходящих на юго-восток стрекоз. – Что б вы не долетели и в реку попадали, твари проклятые. Паоло! Тебе помочь?
Ничего не отвечая, тчарракец помотал головой. Очень бледный, он сидел на покрасневшей траве, баюкая торчащее из живота древко.
– Сейчас я вытащу! – засуетился Аль.
– Не надо! – остановил его Келвин. – Ты этим не поможешь, только причинишь лишнюю боль. – он подошел к Люсьену, на пути погладив по волосам Доллу, тихо сказал: – Дай лук.
Стражник, чуть помедлив, отдал ему оружие. Келвин быстро прицелился и с хрустом всадил стрелу прямо в затылок Паоло. Тот отпустил дротик, поднял руки, но обхватить голову не успел, повалился ничком.
– А как иначе? – вздохнул Келвин, возвращая стражнику лук. – Надеюсь, кто-нибудь сделает это для меня, если мне вот так же кишки на палку намотают. Джани, что с тобой?
– Мне так помогать пока не надо, – мрачно пошутил воин, руку которого уже перевязывал Аль. – Завтра утром здесь будут все стрекозы города.
Люсьен посмотрел на Келвина, тот задумчиво добрал с земли меч, вытер о траву кровь – все-таки дорубил кого-то.
– Надо бежать, – сказал стражник. – Бежать всю ночь, и днем не останавливаться.
– Не успеть нам до гор, – покачал головой Келвин.
– В покое нас не оставят! Джани прав, завтра утром весь этот кусок степи будут обшаривать и с воздуха и пешком. Мы можем укрыться только в горах, иначе уж лучше остаться на месте.
– Не успеем, – опять вздохнул Келвин. – Но ты прав, надо бежать. Долла, девочка, не потеряй опять обувку. Отстанешь – погибнешь.
Аль закончил перевязывать Джани, отошел, поправил оружие. Люсьен, опытный в таких вещах, пошел сначала не спеша, постепенно наращивая темп. Когда закончились сумерки и на степь опустилась ночь, отряд перешел на бег. Стражник мысленно опять пожалел Доллу – каково ей, всю жизнь просидевшей в норе? Хотя девчонка, даром что черная, и вправду оказалась выносливая.
Воины подобрались опытные – старались бежать в ногу. Такой дружный топот производит на насекомых впечатление бегущего грузного хищника, многие предпочтут убраться с дороги. Главное не забежать в темноте на муравейник, шестиногие трудяги не боятся никого, выскочат все сразу. Общее хриплое дыхание вскоре слилось в один жутковатый, тихий рев.
Один раз прямо перед Люсьеном оказалась сороконожка. Он сходу перемахнул ее. Против его ожидания, никто не споткнулся – люди будто не только бежали, но и думали в такт. Перескочили все, даже Долла. Стражник некоторое время размышлял об этом, потом встряхнул головой. Мысли наводят скуку, а монотонно двигаясь в темноте так легко заснуть. Он командир, он должен смотреть.
Но наверное, даже скорпионов не прельщала охота на крупное и судя по рыку очень злое насекомое. Отряд оставлял за собой все новые и новые броски копья, как по старинке считал расстояние Люсьен, а ничего не происходило. Стражник попытался вспомнить, не виднелись ли уже горы вечером. Нет, он и не смотрел на запад. Еще далеко…
Время тянулось бесконечно. Когда забрезжил рассвет, Люсьен даже не сразу это понял – ему показалось, что в глаза просто болят от пота. Однако вскоре за спиной взошло солнце, выставив сперва самый краешек. То самое солнце, которое так медленно закатывалось вчера…
– Вот… Они!.. – Келвин поравнялся с Люсьеном.
Стражник лишь пробежав еще несколько шагов понял, о чем речь. Далеко впереди поднимались к небу горы. Слишком далеко… Если бы еще день, еще ночь. Но стрекозы не дадут им этого дня. Люсьен сбавил скорость, оглянулся. Мимо него тупо пробежал Аль, в болтающейся руке намертво зажат арбалет. За ним Долла, девушка дышала со странным присвистом, будто воздух выходил из нее еще и через дырку в боку. Платье подвернуть почти до пояса – догадалась когда-то это сделать. Мысленно похвалив ее, Люсьен перешел на шаг, рядом оказался Джани. Этот, худой да жилистый, перенес ночной бег лучше всех, даром что ранен.
– Может, нам рассыпаться? – спросил он. – Тогда, может, не всех найдут.
– Ты думаешь, они там дураки? – у Люсьена от шага почему-то закололо в боку. – Нас пересчитали еще вечером.
– А может те, вчерашние, и правда не долетели в темноте?
– Тогда про нас вообще не знают. Нет, разбегаться глупо.
– А вот еще я подумал, – не унимался Джани. – Найдем холмик, и там оборону займем. Может, отстреляемся? Нам только до вечера продержаться.
– Они принесут сюда столько людей, сколько потребуется. А еще стрекозы очень ловко кидают камни в головы. Как ты будешь отстреливаться, если со всех сторон лучники, а ты бегаешь по своему холмику и уворачиваешься от булыжников? Отстань, Джани. Надо просто идти вперед.
Келвин наконец остановился, стал, тяжело дыша, разрывать землю в низинке. К нему присоединился Аль, и скоро все с наслаждением пили воду. Воины успокоились быстро, а вот Доллу Келвин оттащил от «колодца» за волосы.
– Нельзя много пить, мы ведь опять побежим сейчас.
– Я больше не могу! – взмолилась девушка. – Куда бежать? Стрекозы летают быстрее всех! Оставьте меня, а?
– Видишь, у Люсьена на боку висит длинная острая железка? – тихо спросил ее Келвин.
Долла замолчала. Немного посидев, дав солнцу высушить пот, стражник поднялся. Теперь Люсьен опять вышел вперед. Некоторое время он вел отряд пешком, затем начал перемежать шаг с бегом. Никто не разговаривал, никто не смотрел на восток. Люсьен подумал, что был бы не против первым получить в спину стрелу, если уж стрекозы появятся. Умирать – так побыстрее. Но солнце поднималось все выше, а летучек пока не было.
– Думаю, они пока проверяют степь ближе к городу, – предположил Келвин. – Ведь с того места мы ушли, а куда – они не знают. Важнее всего не подпустить нас к свои драгоценным личинкам.
– Какая разница? – Люсьен заставил себя оглянуться. Небо было чистым. – Нет и хорошо. Но день только начался…
Он опять побежал и Келвин послушно затрусил следом. Солнце все сильнее припекало спины. Вокруг буйствовала степная жизнь: тысячи травоядных жуков пожирали траву, вокруг них будто дремали разнообразные хищники и стервятники. Среди них почти не было опасных для человека – самые страшные твари предпочитали почему-то охотиться ночью.
Паук-верблюд, огромный, нескладный, будто издеваясь над людьми обогнал отряд. Люсьен вспомнил, как скакал прежде на смертоносцах. Восьмилапые бегут не только очень быстро, но и удивительно ровно, в седле можно спать, вытянувшись почти во весь рост на плоской спине. Олаф говорил, что сравниться с хорошей гонкой может только полет на стрекозе… Все успел этот сотник. Люсьен опять оглянулся. Никого, в небе только мухи, шмели да осы.
– Полдень! – выдохнул Джани, когда отряд опять перешел на шаг.
– Лучше бы ты этого не говорил, – тихо бросил обернувшийся Келвин. – Вот они, вижу две… Нет, три эскадры.
Один клин надвигался почти прямо на людей, два других летели по сторонам. Люсьен подумал, что таких эскадр, вытянувшись в линию ищущих беглецов, сейчас в степи очень много.
– В кусты, в кусты!.. – прошипел он, хватая бессмысленно шагающую Доллу и заталкивая ее в случившиеся рядом заросли невысоких кустов.
Оттуда выскочил, яростно щелкая жвалами, шанта, маленький, с человеческую голову паук. Келвин успел подрубить храбрецу ноги прежде, чем тот прыгнул на вторгшихся на его территорию гостей. Еще одного подстрелил из арбалета Аль, третьего уже на лету сбил мечом сам Люсьен. Больше на них никто не напал, все замерли, тяжело дыша. Покачивалась на ветру паутина, в ней билась свежепойманная муха.