И кикимора замолчала, больше не произнеся ни слова. Наконец-то комар сел Чернаве на руку. Неторопливо, с опаской стал ощупывать жалом кожу, выискивая слабину. Чернава улыбнулась, потянувшись к нему мыслями. Голод. Страх и голод. Более никаких чувств это насекомое не испытывало. Она стала его успокаивать. Кровь теплая, вкусная, пей маленький, никто тебя не обидит. Пей, не бойся. Комар воткнул хоботок и стал сосать кровь. Чернава тут же зашептала:
Выпей кровушки, выпей красной, Любовью она закипает страстной, Лети, мой маленький, к милому, Ужаль его со всей силою. Пусть сохнет по мне от любви и тоски Навек, до загробной доски.Затем, подняв руку, дунула и засмеялась:
— Лети к Стояну!
Михась осуждающе покачал головой, плюнул на пол и снова принялся за уборку. Игра между Чернавой и ведьмаком длилась уже три месяца. Каждый раз она прибегала к новым уловкам, пытаясь привлечь его внимание.
Он же лишь отшучивался, отмахиваясь от ее ворожбы, словно от мух назойливых. Иногда, когда Чернава плакала, обнимал ее, крепко прижимая к груди. Она вырывалась, тогда Стоян брал в руки ее лицо, внимательно смотрел в заплаканные глаза и целовал. Уже два раза целовал. Она помнила каждое мгновение в его объятиях. Но всегда этот чудесный миг растворялся, словно туман, со словами:
— Потерпи, скоро шабаш. Там все и решится.
О Боги, как же она влюбилась в него! Видать, точно приворожил, ведьмачина старый. Чернава выглянула в окно, может, хоть на этот раз получится?
Греясь на солнышке, Стоян радовался весне. Наконец прошли эти лютые морозы, проливные дожди, грязь. Никаких лаптей не хватит в такую погоду. Правда, последнее время он стал покупать обувку из городских привозов. Горожане, привыкая к роскоши, стали шить сапоги. Собственно, те же лапти, только из грубой кожи сложены. Ну как бы там ни было, а поудобней лаптей будут. Эх, солнышко, хорошо в лучах твоих теплых купаться. Если есть в мире Свет, то есть и Тень, а в тени и сила колдовская. За последние сто лет ведьмак видел многих талантливых колдунов. Сам-то он на глазах у людей не кичится своей силою, потому и жив по сей день. А было несколько умников, что стали с князьями задираться, так те их быстро на копья подняли. Не зря князья свой хлеб жуют. Умеют людей в узде держать, а тем что, абы князь-батюшка за них думал, на все готовы. Не любил Стоян князей, грязные они люди, лишь о себе пекутся. Но и выступать против них еще срок не пришел.
Уже более ста лет Чернобог готовится к решающей битве с Правителем. В каждом царстве, в каждом княжестве Дарийской империи обживаются его тайные слуги. Когда пришло время, вдохнул Чернобог в этих людей великую силу, сделав колдунами и ведьмами и поставив себе на службу.
За последнее столетие Стоян воспитал тринадцать колдуний и ведьм. Верея вышла из Круга, осталось двенадцать. Он выбирал самых талантливых девушек, тех, кто в душе живет стремлениями и соблазнами. Тех, кто встанет в колдовской строй, не задумываясь, кто прав, кто виноват. И вот он нашел Чернаву — тринадцатую колдунью, последнюю колдунью, необходимую Кругу. Стоян не сомневался в том, что она сильнее всех своих предшественниц. Ну коли примет ее Морана, значит, суждено ей возглавить своих подруг по Знанию.
Сложны хитросплетения Судьбы. Каждый человек, словно овца в Божьем стаде, и Боги поглядывают, чтобы овцы не отбивались. Но, если волк умен, он сумеет увести свою добычу безнаказанно.
Ведьмак ласково коснулся рукой собственной тени. За каждым существом в этом мире следует тень. В них люди прячут все самое гадкое и злобное. Все потаенные мысли: зависть, злость, обида — все в тени. Стоян умел читать тени. Он умел с ними разговаривать, получая нужные ответы. Он умел приказывать теням, заставляя людей быть послушными его воле. Вот даже этот комар — и тот тень отбрасывает. Ведьмак присмотрелся к настырному москиту, кружащему над головой, и улыбнулся. Ай да Чернава! Ай да девка! В этот раз, действительно, едва врасплох не поймала. Ведьмак напрягся, читая ее заклинание. Любовь, только любовь и безудержная страсть. Эх, девочка, что же ты со мной делаешь. Думаешь, я не мучусь? Ладно. До шабаша осталось три дня, как-нибудь потерплю. Стоян позволил комару сесть на руку и вогнать жало.
Тело наполнилось давно забытыми ощущениями. Сердце в груди забилось, словно у двадцатилетнего, разгоняя по жилам одурманенную ее ворожбой кровь. Ее взгляд, белоснежная улыбка, заливистый соблазняющий смех. Он вспомнил, как боролась она той ночью с духом. Как вздымалась ее грудь, как, моля о помощи, смотрели глаза.