И тут уж я дал волю вопросам.
Мужичок охотно отвечал, но что-то и скрывал.
Курил, а я узнавал: крепышом оказался вагнеровец Николай.
— Я воронежец. Родился в 1988 году. Родители мои выпивали и их лишили родительских прав. И мальчишкой со второго класса попал в интернат в Богучаре…
— Там учился лет чуть более ста назад Михаил Шолохов, — вспомнил я это мощное для села здание в пойме реки Богучарки.
Ассоциация с Шолоховым невольно напоминала об испытаниях страны, которые повторялись.
— После седьмого класса в 2002 году моя тетя Алла Щербакова оформила надо мной опекунство, — говорил Николай. — И я стал жить у нее в Митрофановке. Хотелось есть, сладостей, а тетя Алла не могла это купить, вот я и лазил по магазинам. Кончилось тем, что меня судили по 158 статье за кражу, и я по малолетке попал в Бобровскую воспитательную колонию.
— В начале 80-х туда я ездил с Гавриилом Николаевичем Троепольским в эту колонию. Воспитанникам показали фильм «Белый Бим Черное ухо». Помню, как они окружили Троепольского и не отпускали, а на обратной дороге он повторял: «Беда, беда»… Мол, это не дело, когда дети попадают за решетку…
— Вот вам и беда… — вздохнул Николай. — Там я пробыл с 2003 по 2006 год. А как исполнилось восемнадцать лет и мне оставалось отбыть девять месяцев, меня перевели во взрослую колонию в Борисоглебск.
Николай говорил спокойно, без бравады, которая порой присутствовала у парней с «биографиями».
А я думал: эх, молодость!
— В 2007-м освободился из колонии, — продолжал Николай, — и вернулся к тете в Митрофановку. Сорок три дня провел, как в пьяном угаре, случилось убийство. С подельником завалили одного. К тому же я снял с убитого куртку и отдал подельнику надеть. У него куртка была вся в крови. И у меня получилось две статьи: убийство и разбой. За разбой (ведь снял куртку) и убийство мне дали 17 лет колонии, а подельнику 9 лет и 6 месяцев. После этого я шестнадцать лет не выпивал и не выпиваю! С учетом последнего срока должен был сидеть вплоть да 2024 года. Я постоянно находился в контрах с сотрудниками колонии. Не вылезал из ЕКПТ (единое помещение камерного типа — камера с жестким содержанием осужденных).
Он не хвастался этим, разве что менял одну сигарету за другой.
А во мне клокотало: что ж не налаживались отношения, тем более у парня, которого с детства била жизнь.
Николай:
— Меня переводили из одной колонии строгого режима в другую. В Воронежской области я побывал и в Россоши, и в Борисоглебске, и в Перелешино, и в Семилуках. По ходу у меня на год скостили срок: изменилось законодательство.
Говорил, но не чувствовалось ни ненависти, ни озлобления, что часто, бывает, встречается у людей с поломанной судьбой.
2. В «Вагнер»
Николай:
— В сентябре 2022 года, когда я находился в колонии в Семилуках, к нам приехал глава частной военной компании «Вагнер» Пригожин. Приехал не один, с другими командирами. Нас приглашали в отдельные комнаты и разговаривали. Со мной говорил и сам Пригожин. Он мне сказал: «Нужны штурмовики. Духовитые пацаны, которые во имя Родины готовы идти в бой…» Сказал, что будет и помилование, если буду участвовать в боях. Выплаты. Многие, кто со мной сидел, согласились идти в «Вагнер», и я согласился. Дело в том, что в колонии был батюшка. Я говорил ему: «Как о войне подумаю, на душе радость». Батюшка и сказал мне: «Поступай, как сердце подсказывает. Я благословляю». Так с верою в сердце я пошел в ЧВК «Вагнер». Начальство колонии вздохнуло: с плеч «свалился» такой груз. А все остальные удивились: мне оставалось восемь месяцев до окончания срока и я бы вышел, а я вместо того, чтобы досидеть и освободиться, пошел рисковать жизнью! Ладно бы пять, шесть лет оставалось, а то всего ничего…
Видимо, в этом и заключалась загадка это парня: ему главное было защищать.
— Через десять дней я вышел из колонии и стал вагнеровцем. Нас еще называют «музыкантами», по композитору Вагнеру, музыканту. Прибыл в ЛНР. В учебке прошел подготовку. Там хорошо обучали. Со всех видов оружия учили стрелять. Пистолетов, автоматов, пулеметов, гранатометов. И все с боевыми патронами, боевыми гранатами. Все наяву. По семь километров гору «штурмовали». С нагрузкой 20 килограмм и вперед. Все пригодилось». После учебки попал в штурмовую группу. Хохлы воевать умеют. У них арта хорошо работала. Тепловизоры. У нас с этим хуже. А тепловизоры в основном трофейные. Вот пока шли на позиции, страшно было, а как зашли, страх улетучился. Вскоре пошли в «накат» и взяли их позицию. Прошло крещение, у командования заслужили уважение.