Кокотона наклонил лицо к ладоням, наполненным отваром, втянул носом воду и выплюнул через рот:
– Пусть не смутят мою стойкость и храбрость ужас и страх, которым будет пахнуть враг мой, земля его, дом его!
Затем, воин почистил зубы палочкой и прополоскав рот отваром, предварительно произнеся:
– Пусть не ощутит язык мой вкус соленого страха!
Закончив обряд омовения и очищения души, Кокотона вышел из бани, пропуская следующих амини. Затем он достал из своего мешка отрез красной чистой ткани – маштлатль[19]. Ее он обернул вокруг талии, пропустил между ног и завязал узлом, тщательно разгладив концы. Невольно рука задержалась на вышивке, изображавшей полет бабочек – ее сделала, украсив красной бахромой, жена. Красивый тильматли[20] касик не стал доставать – было жарко, да и в походе через джунгли он помеха. В мешке лежала деревянная шкатулка, размером с ладонь. Он открыл ее, поставил на пенек и, произнеся молитву, продолжил. Первым делом он вдел золотые серьги, в виде раковин, которые почти закрыли уши. Потом провозился со сложной конструкцией, оберегающей от дурных духов одновременно рот и нос – это было кольцо, так же из золота, его подцепил к носу, а голову ягуара с зелеными камнями вместо глаз, вдел в нижнюю губу. В шкатулке осталась низка бус из голубых камней, с перышками и ракушками разных размеров и расцветок – это был его амулет, заговоренный родовым ах-током оберегать хозяина от ранений.
В мешке, под тильматли осталась лежать ицкаупилли[21], он достал ее, надел и попросил амини, ожидающего свою очередь в баню, затянуть шнуровку на спине. В предстоящем сражении будет больше рукопашных схваток, толстый слой в два пальца прекрасно защитит тело от ножа. Кивнув помощнику, касик прошел к общему костру.
Никто не ел, ужин, узнав про обряд, предали огню. Нельзя нарушать чистоту тела, когда впереди не обычный поход, а поход-мщение, и амини обратились к богу войны Уициллопочтли за помощью, надев священные обереги и амулеты. Тут нужно полностью соблюсти древний ритуал.
Отряд собрался у костра, предстояло нанести священные рисунки на лица и открытые участки тела. Все так же в молчании, амини расписали себя красками. Общим у всех были черные круги вокруг глаз – символ ягуара, остальные рисунки каждый выполнил на свое усмотрение. Кто-то расписал тело черными молниями, некоторые на щеках изобразили по клыку священного животного, у кого-то хватило терпения обрамить все лицо в раскрытую пасть. Были и такие, кто просто расписал себя либо черными полукружьями, либо красными овалами. Каждый воин знал свой тайный рисунок, сообщенный ему ах-током. Когда закончили, в центр круга вышел Кокотона, он поднял правую руку вверх и произнес:
– Братья! Завтра утром мы идем на земли орлов, которые подло напали и уничтожили наш народ. Вы сами избрали эту тропу войны! С нами наш бог Уицилопочтли! Его рука ведет нас! С нами нет жрецов – они погибли, защищая нашу землю, но все мы – воины Южного Колибри, который поведет нас в бой! Все мы знаем старинные гимны, которые учили с детства, эти слова священны для нас, они дадут нам силу в нашей справедливой войне!
Амини дружно поднялись, в центр к касику вышло три человека – обладатели хороших голосов. В небольшой костер подкинули дров, и искры взметнулись к черному небу, оставшись там со звездами.
Амини дружно подняли правую руку, в которой держали громы:
– Мужайся! Мужайся! Мужайся!
Запевалы начали новый гимн:
Воины встали друг за другом, и начали движение по кругу. Они подхватывали последние строчки и, сотрясая громами, имитировали прыжки, стойки священного животного – ягуара. Показывали товарищам, как нападут и повергнут врага на землю. Танец продолжался, пока Мецтли не закончил свой путь по ночному небу.
23
Переделано из "Песня-танец" "Кецаль и голубь. Поэзия науа, майя, кечуа." М., Худож. лит., 1983.