Серость не была однородной. Она отличалась большим обилием оттенков которые клубились, перетекая из одной аморфной формы в другую. Этот серый туман в некий момент ударил по нервам яркой вспышкой, после которой в нос ударил неприятно шокирующий запах. Очень захотелось отстранится от него, не таким для меня представлялось посмертие. В раю по идее должно пахнуть цветами, в аду серой но определённо не дрянной химозой. Погано что избавится от этого раздражителя не получилось.
Ещё несколько вспышек заставили поморщится, хотелось моргать, но движущиеся веки причиняли страдания. Глаза не болели, болели именно веки. В момент почувствовалась прохлада тёкшей по лицу воды, после которой укол в плечо. Боль об которой организм на время забыл напомнила о себе. Происходила какая-то хрень. Наконец последовало ещё несколько вспышек света, после которых огромные белые пятна убрали серость. Лицо доктора в белом халате поверх полевой формы улыбалось.
Тело привели в сидячее положение, движение губ Матвея, а это был именно он, дало понять что я по-прежнему оглушён звоном.
— Не слышу. Матвей, чего шепчешь, говори громче.
Мой собственный тихий голос смешивался со звоном, от чего голова ещё более гудела. Пришлось усилить напор. Я постарался сказать громче.
— МАТВЕЙ. ГОВ…
Мне заткнули рот рукой. Сопротивляться этом не получалось, да и не хотелось. Приятная расслабленность внезапно прошла по телу. Мозг начал нехотя работать на осознание. Медицинские знания всплыли словно атомная лодка из подо льда.
Похоже прилетевший в голову удар вызвал что-то сродни контузии, или рядом произошло нечто подобное. Сейчас мои барабанные перепонки сильно повреждены от чего слышится звон и не слышно ни чего иного. Глаза просто засыпало песком и пылью, а движение век только увеличивают повреждения скопившимся абразивом. Тело получив кратковременную потерю связи с головой решило что делать ни чего не нужно. Запах химии это нашатырь или похожее средство. Нужно просто расслабится и ждать. Укол всего необходимого явно уже произведён. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Я немного напрягся что бы опустить взгляд.
Опасение подтвердилось. В области паха было мокрое пятно. Организм потеряв связь с головой слишком расслабился. Стыдоба то какая.
Доктор проследив за моим телодвижением только улыбнулся, после чего накрыл данное безобразие снятым с себя халатом. После этого он опять что-то произнеся, ушёл.
Расслабление вызывало лёгкость. Боль спряталась под действием препаратов. Онемевшее тело нехотя возвращалось под контроль. Рядом бегали люди в военной форме, бойцы соседнего взвода. Похоже волна была успешно отбита.
А раз волна отбита то должны быть и трофеи. Сейчас "система" работала, а значит и подсветка полезного материала не заставит разочароваться в найденном. Вот только тело начнёт слушаться. Я в этот раз точно получу новую аугментацию, или прокачаю уже имеющиеся улучшения. Тело точно скоро начнёт отзываться, трофеи будут шикосные. Работающие рядом люди тем не менее имели на это своё особое мнение.
Поднесли носилки на которые меня уложили. Бравшие за руки и ноги бойцы не отличались деликатностью, они не реагировали на просьбы оставить меня здесь. Не реагировали на увещевания об необходимости сбора моих боевых трофеев. И вообще просто кривили лица на любую попытку их увещевать.
Покачиваясь при переноске я очень скоро лицезрел небо. Огромное голубое небо. Голова покачивалась вверх вниз под такт движения. Небо радовало своей чистотой. Смирение пришло, оставив за бортом волнения пережитого. Трофеев явно не будет. Совсем мелкое белое облачко в виде подмигивающего глаза проскакало в поле зрения и скрылось. Покачивание навеяло сон.
Мирная нега красочного сна грубо была прервана манипуляциями с моим телом. Его небрежно перекинули на каталку положив боком. Цвет краски стены лазарета быстро проскочил сменившись белым кафелем с синими завитками намалёванных цветов. Тело начали раздевать и в процессе перевернули на живот. Лицо уткнулось в простынку, нос упёрся в жёсткий каркас моего средства передвижения. Похоже вколотый анастетик был довольно сильным, потому как движение не возвращалось, а соответственно я не мог оказать ни то что сопротивления, но и содействия. Думаю моё грязное нижнее бельё сейчас в достаточной мере мстит тому, кто так небрежно обращается с беспомощным пациентом. Опять же грязное тело не предрасполагает к изнасилованию. Идиотские мысли в очередной раз заполонили разум.