Молодой человек вздрогнул, с явным интересом посмотрел на спутника, цокнул языком и сказал с плохо скрываемой завистью:
– Однако же, мой друг, вы чрезвычайно наблюдательны!
Затем распахнул складки одежды, и взору Читрадривы открылась то ли брошь, то ли ещё какое-то украшение. Странным казались два обстоятельства. Во-первых, вещица эта явно принадлежала женщине, а не мужчине. А во-вторых, стоило Читрадриве обратить внимание Лоренцо на безделушку, как она «потянула» старания Читрадривы вдвое сильнее прежнего.
– Заметить блеск камней в полумраке… Да уж, сеньор Андреас, у вас очень острый глаз, – продолжал молодой человек. – Так вот, раз вы её заметили, знайте, что эта безделушка поможет нам проехать все заставы, когда мы окажемся в Неаполитанском королевстве. А до тех пор о ней можно не думать… Но это не означает, что брошь можно не беречь, скорее наоборот. И что я сейчас же сделаю, так это… вот.
Лоренцо отколол украшение и сунул в карман. Таким образом, к великой досаде Читрадривы, брошь продолжала оттягивать все его усилия. Правда, кое-что теперь выяснилось: молодой барон не причастен к имевшей место каверзе.
Читрадриве оставалось задавать наводящие вопросы относительно странного украшения, рассчитывая выведать кое-что о его владелице. Но то ли поднаторевший в искусстве интриги Гаэтани легко просчитывал ход любых, даже самых ненавязчивых расспросов наперёд, то ли Читрадрива не сумел скрыть свой интерес, только Лоренцо моментально раскусил намерения спутника.
Впрочем, он и не стремился ничего утаивать. Прервав Читрадриву на полуслове, молодой человек поднял вверх палец, призывая ко вниманию, и заговорил тихо и вкрадчиво. Теперь у Лоренцо было вдоволь времени, чтобы поведать и о владелице броши, и обо всём происшедшем после ночного налёта на барселонскую гостиницу, так как путь предстоял неблизкий.
Капитан корабля, с которым они договорились о проезде в Неаполь, и вправду оказался порядочным малым, человеком слова. По крайней мере, он не забыл послать в портовую гостиницу матроса, и лишь его появление спасло Гаэтани от гибели. Один из головорезов проткнул молодому человеку бок. Рана была не смертельной, но появись матрос немного позже, Лоренцо попросту истёк бы кровью. А так пришедший поднял тревогу, и хозяин гостиницы взял заботы о раненом на себя.
Сделал он это с большим удовольствием, поскольку похитив Читрадриву, нападавшие не тронули вещи Гаэтани. Поэтому все деньги барона были в целости и сохранности, и хозяин гостиницы не ставил под сомнение платежеспособность раненого. Молодой человек деньгами не сорил, но и не жадничал, развязывая кошелёк, и хозяин гостиницы выполнял малейшие просьбы раненого. В частности, отправленный им в порт слуга выяснил, что в ночь нападения небольшое двухмачтовое судно под прикрытием темноты покинуло гавань и устремилось прямо на восток, не отклоняясь ни к северу, как если бы оно шло вдоль береговой линии во Францию, ни к югу, к Балеарским островам и к Африке.
Поначалу Лоренцо недоумевал: кому и зачем могло понадобиться похищать путешествующего русича и везти его в сторону Апеннин, когда сеньор Андреас и без того направлялся на восток? Вывод напрашивался сам собой: либо похитители решили спрятать сеньора Андреаса на каком-нибудь острове, либо повезли его в Италию, но за пределы Неаполитанского королевства. Судя по всему, эти люди прокладывали путь строго к заветной цели, не особенно стесняясь применённых для её достижения средств.
Едва барон поправился настолько, что смог ходить без посторонней помощи, хотя всё ещё был сильно бледен после значительной потери крови, он щедро вознаградил хозяина гостиницы за оказанные услуги, распрощался с Барселоной и отправился на розыски попутчика.
В ходе поисков похищенного, Гаэтани непрерывно получал подтверждения того, что идёт по верному следу. Для начала он отправился на Мальорку, но там о быстроходной бригантине и слыхом не слыхивали. Зато рыбаки с северного побережья соседней Менорки несколько дней тому видели на горизонте корабль, который на всех парусах шёл на восток.
Гаэтани вернулся на Мальорку, разыскал судно, идущее к берегам Сардинии, а оттуда в рыбачьей лодке перебрался на Корсику. Здесь ему вновь повезло: бригантина подлых похитителей действительно проходила пролив Бонифачо и даже пополнила во время короткой стоянки в одноимённом корсиканском порту запасы пресной воды (кстати, всё это было проделано ночью, несмотря на опасность маневрирования под покровом тьмы!).
Но на этом его везение кончилось, потому что никто не мог точно сказать, куда направились похитители после Бонифачо. Если бы нашёлся прозорливец, который мог узреть скрытые за горизонтом земли, и если бы этот прозорливец поднялся, к примеру, на самую высокую точку любого островка из группы, рассыпавшейся между Корсикой и Сардинией, его взору открылось бы всё западное побережье Апеннинского полуострова. Совершенно невозможно было угадать, куда уплыла проклятая бригантина! Под покровом ночи она могла с одинаковым успехом взять курс и на Сицилию, лежащую на юге, и на север, чтобы пристать к берегам Тосканы или Лигурии. Конечно, можно было порыскать по Корсике и Сардинии в надежде обнаружить ещё одну стоянку этого корабля, но интуиция подсказывала Гаэтани, что похитители придерживались прежнего направления, значит, бригантина на всех парусах пошла прямиком к устью Тибра.
Дело в том, что в сети, умело раскинутой неаполитанским монархом по Италии, зияла крупная дыра. Все княжества полуострова давно оказались под сенью королевской власти, кроме Папской области вокруг Рима, которой управлял святейший отец, живой наместник самого Господа Бога на этой грешной земле. И как ни старался неаполитанец, залатать эту дырку ему не удавалось. В самом деле, куда жалкому земному правителю тягаться с Повелителем Небесным… и даже с Его здешним наместником!