Еще более ужасными были маленькие визжащие коконы, которые извивались и дергались на земле. Пока Дорго наблюдал за ними, цавагский воин атаковал один из коконов, разрубая хищные лианы топором. Там, где лезвие касалось растения, стебли взрывались густым черным соком, разбрызгиваясь по серой земле.
И там, куда попадал мерзкий кисель, из земли лезли окровавленные пальцы травы. Они не прорастали с прежней медленной и зловещей грацией, а выстреливали из-под земли едва ли не быстрее, чем мог уследить взор. Воин, который надеялся спасти своего товарища, был мгновенно окружен голодными, пускающими слюни сорняками, которые обвивали его скользкими конечностями.
Человек сражался с этими отвратительными тварями, но каждый удар лишь разбрызгивал по земле все больше сока, рождая все больше ужасов. Вскоре стебли утянули воина вниз. Приглушенные крики пробивались сквозь удушающую массу обвивших человека щупальцев.
Дорго бросился к плененным соплеменникам, но его удержала крепкая хватка на плече. Он обернулся и увидел рядом с собой Санью. Выражение лица женщины сулов было мрачным и угрожающим, ее глаза были жесткими, как стальные осколки.
— Ты ничего не можешь сделать, — произнесла она властно. — Эта земля забрала их.
Дорго отстранился, свирепо глядя на колдунью. Он подавил желание ударить ее, зная, что это обречет его людей.
Санья, словно прочитав его мысли, улыбнулась:
— Если ты умрешь здесь, последняя надежда твоего народа умрет вместе с тобой. Загуби попусту свою жизнь, пытаясь спасти людей, которые уже мертвы, и ты обречешь владения на милость Кхорна и Собирателя Черепов!
Слова женщины вонзились в Дорго, словно клыки гадюки, и мучения стали еще острее, потому что они были пропитаны ядом правды. Если он падет здесь, если Кровопийца будет потерян, погибнут все цаваги. Он видел, что такое Собиратель Черепов. Он знал, что от этого существа нет смысла ждать пощады ни его народу, ни кому бы то ни было.
— Ты же не собираешься слушать ведьму? — спросил Тогмол.
Он сжимал в руках длинный топор, каждый мускул его тела дрожал от желания вступить в бои. Когда Дорго не ответил, Тогмол обругал его и попытался проскочить мимо своего вожака. Дорго схватил его за руку, развернув Тогмола обратно.
— Неужели ты думаешь, что я не хочу уничтожить эту мерзость? — прорычал Дорго дрожащим от ярости голосом. — Спасти наших родичей или отомстить за них если они мертвы? Но ведьма права, если мы погибнем здесь, то проклянем не только себя! Судьба всего племени зависит от нас.
Тогмол снова обругал его, плюнув ему под ноги, и больше не пытался броситься на корчащееся поле. Словно разъяренная пантера, он зашагал прочь.
Дорго проводил его взглядом, а затем нехотя повернулся лицом к адским сорнякам.
Коконы, лежащие по земле, были неподвижны, только стебли пульсировали, высасывая из своих жертв последние капли. Девсе почти исчез под сетью щупалец. Котагир пытался карабкаться по телу мамонта, отрезая мерзкие отростки. Его усилия были тщетны: брызги сока вызывали из-под земли еще больше плотоядных стеблей. Дорго затопило чувство вины и отвращения к самому себе, но он принял решение. Не было никакого способа добраться до старого погонщика, никакого способа спасти его от кровососущих сорняков, которые подступали к нему все ближе. Дорго заставил себя отвернуться, прежде чем Котагир увидел его. Он знал, что, если встретится взглядом с обреченным мастером, это воспоминание будет преследовать его всю жизнь. Они найдут Черный алтарь. Они перекуют меч Тейогтея.
Собиратель Черепов заплатит за людей, сожранных этой грязной землей. Дорго поклялся в этом всеми своими предками и единственным богом, который прислушивался к клятвам мщения и крови, тем самым богом, кому служил Собиратель Черепов, — Кхорном.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Йорул склонился над волосатым желтолицым посыльным, держа в бородавчатой руке нож с тонким лезвием. Шаман вглядывался в дрожащее лицо мужчины, наблюдая, как пот стекает по его лбу. Черты сейфана были грубыми, перекошенными хитростью и коварством, характерными для племен хунгов. И сейчас оно было покрыто коркой запекшейся крови, пропитавшей жидкую бороду. Веки сейфана были зашиты тонкими нитями из кишок ящерицы, сделав его таким же слепым, как бесформенные обитатели Кричащих топей.
Ловкими, отработанными ударами Йорул перерезал нить, связывавшую глаза гонца. Сейфан болезненно моргнул, когда к нему вернулось зрение. Он обнаружил, что стоит посреди дикого великолепия юрты Хутги. Ослепленным его провели через лагерь цавагов к месту встречи с вождем. Тонги не хотели рисковать, давая дополнительные возможности сейфанам, желая быть уверенными, что посланец не привезет своим хозяевам отчет о численности цавагов и их готовности к бою. Если бы он попытался выскользнуть за пределы юрты, если бы бросил хотя бы мимолетный взгляд на лагерь, его бы просто убили. Так поступило бы любое племя в ожидании близкой воины. Столетия раздоров и конфликтов сделали осторожными даже самых беспечных обитателей владений.