Шум подземных вод перекрыл еще один звук, от которого кровь застыла в жилах даже у воинов цавагов. Это был шипящий хор искаженных голосов, звучащих в ритмичной шуршащей литании, словно гнездо гадюк воздавало хвалу своим богам-рептилиям. В сиянии мха люди увидели огромную толпу бледных чешуйчатых существ, извивающихся и раскачивающихся в нестройной гармонии. Смотреть на них было все равно что смотреть на море уродства и проказы, идиотский океан мерзости и вырождения. Были ли эти существа когда-то людьми? Это был ужас, вселяющий отвращение в сердце любого человека.
Боги были капризны в своих дарах и ужасны в своем гневе, но видеть такие свидетельства их ужасающей силы, как эти змеелюды, было столь же унизительно, сколь и страшно.
Дорго резко кивнул на грубый алтарь за колышущейся, шипящей массой змеелюдов. Вырезанный из какого-то тошнотно-зеленого камня, испещренного странными прожилками, он был колоссален. Двадцать футов в высоту, почти вдвое больше в длину, он выглядел так, словно был высечен великанами.
Странные рисунки украшали его грани, на них грубые нечеловеческие фигуры изгибались в сценах извращенного сладострастия. Резные фигурки выпирали из плоскости камня, насмехаясь, соблазняя, заставляя смотрящего отводить взгляд.
Привязанная к верхней части алтаря Санья выглядела маленькой, как младенец. С нее сорвали плащ и одежду, оставив обнаженной перед змеиными глазами похитителей. Рядом с ней на алтаре сидели два змеелюда, жутких в своем уродстве. Каждый держал в руке выдолбленный череп, в который они погружали тонкие когти, окрашивая их в черный цвет маслянистой жидкостью. Осторожно, шипя свои мерзкие литании, змеелюды рисовали причудливые руны на коже Саньи, освящая ее плоть в каком-то отвратительном ритуале.
— Пропала баба зря, пусть и вонючая сулянка, — сплюнул Уладжан. — Ей конец. Их там, наверное, сотни!
— Эти твари дерутся, как крысы, — проворчал Тогмол. — Я не побегу от сброда.
Большой воин чувствовал себя немного спокойнее в огромной пещере, хотя все еще бросал подозрительные взгляды на каменную кровлю над головой.
— Крысы или люди, — прорычал Дорго, — мы не можем позволить им забрать ее.
Уладжан уставился на спутников, не веря своим ушам. Его рука-щупальце сердито дернулась на расщепленном копье.
— У нас нет выбора! — рявкнул он. — Нас трое, а этих тварей целое стадо! Ты говоришь, что нам нужно спасти ее, иначе мы никогда не найдем Черный алтарь. Я спрашиваю, как мы найдем его, если будем мертвы?!
— Тогмол прав, — сказал Дорго. — Эти существа — плохие бойцы, им не сравниться с мужчинами.
— Они неплохо поработали в туннелях, — возразил Уладжан.
Дорго отвел взгляд от алтарного камня и раскачивающихся змеелюдов. Трое цавагов вошли в пещеру через узкий проход, выводящий на скальный выступ, возвышавшийся над пещерой как балкон. В отличие от гладких склонов холма над этим подземным миром, стены уступа были скалистыми и неровными, предоставляя удобные опоры для кого-то менее гибкого, чем змеелюды. То ли потому, что они не боялись врагов в этой святая святых, то ли потому, что сами не могли бы спуститься с уступа, змеелюды не выставили часовых. И каждый вырожденец в пещере был сосредоточен на отвратительном ритуале.
— Потому что они застали нас врасплох, — сказал Дорго. — Наш черед их удивлять.
Он не дал разведчику времени на очередные протесты отчасти потому, что боялся, что слова Уладжана могут убедить его отказаться от затеи. Несмотря на смелую речь и внешнюю самоуверенность, Дорго не питал особых иллюзий относительно их шансов. И все же боги порой благоволят к отчаянным, особенно если те смелы в своем стремлении к самоуничтожению.
Дорго карабкался вниз по зубчатой стене пещеры, словно какой-то когтистый жага. Хватка ослабла еще до того, как он достиг пола. Воин приготовился, пролетев последние десять футов. Кости болезненно содрогнулись, когда ноги врезались в камни, колени подогнулись, смягчив удар. Миг оцепенелого замешательства быстро прошел, и в мгновение ока меч снова оказался в руке воина, а взгляд шарил по толпе рептилий. Какой бы шум ни произвел безумный спуск Дорго, он терялся в шипящем пении змеелюдов.
Грохот камней и проклятия возвестили о приземлении Тогмола. Крупный воин упал, изрыгая ругательства, его широкий топор гулко загрохотал по каменному полу. Когда Тогмол встал и попытался поднять топор, его лицо заливала краска смущения, но, к счастью, не кровь. Но даже шум его падения не привлек внимания змеелюдов. Дорго недоверчиво рассматривал тварей, которые продолжали раскачиваться и шипеть. Они должны быть глухими, чтобы не услышать падения Тогмола!