Рука безвольно повисла вдоль тела, меч волочился по земле рядом с ним, пока Дорго, спотыкаясь, шел к алтарю и черному озеру за ним. С каждым камнем, о который царапало острие, с каждым неуверенным шагом меч угрожал выскользнуть из онемевших пальцев. Дорго знал, что если он потеряет оружие, то оборвет свой единственный якорь связи с реальностью, свою единственную защиту от сладкой лжи голосов, ползущих по его душе.
Свечение в бассейне стало более ярким, как будто нечто поднималось из черных глубин подземного озера. Оно горело тем же жемчужным светом, что окружал коготь змеелюда, и по мере того, как оно поднималось, Дорго чувствовал, что соблазнительный аромат пещеры усиливается, а слова и побуждения голоса становятся более яростными и требовательными. Шипящее пение змеелюдов превратилось в оглушительный шепот, они исступленно извивались и раскачивались.
Черные воды озера взбурлили и закипели, а свет продолжал подниматься. Зачарованный, Дорго прошел мимо алтаря, мимо злорадствующих жрецов-змеелюдов и их пленницы. Он чувствовал, как ледяная вода озера касается его ног, но даже это ощущение, сознание отвратительной гибели, которая вот-вот накроет его, не могло разрушить чары сирены.
Ослепляющий свет вырвался из глубины. Это был свет без формы и очертаний, горящий, словно какая-то чувственная звезда во тьме под миром. Вода обрушивалась с него, завихряясь кольцами насилия и ярости. Если свет был бесформенным, то буря — нет. Призрачные тела обретали форму в кольцах воды, извиваясь и корчась в похотливой непристойности, отвратительном зрелище, рожденном безумием развращенного бога. Это были духи пойманных в ловушку ложью Шорнаала, навеки скованные пустотой своей порчи.
Бурлящий водяной фонтан поднимался из бассейна, обволакивая бесформенное свечение. Все туже и туже, все быстрее и быстрее вода и связанные ею духи смыкались вокруг света, заключая его в скорлупу скверны. Свет пронзал воду, вытягивая из нее тьму, превращая ее из черной в желтую. Жидкая форма превратилась в плотное, твердое вещество, которое показалась Дорго плотью. С ужасом он понял, что знает это существо. В легендах цавагов было записано много ужасных демонов, но ни один из них не был так отвратителен, как Я’шиин, Желтый червь.
Это была скорее змея, чем червь, огромная гадюка с шестью сверкающими жемчужными глазами и гигантским телом, гладким и блестящим от слизи. То, что Дорго принял за узлы пурпурных вен, видневшихся под гладкой плотью демона, оказалось корчащимися фигурами его рабов, запертых в вечной скверне. Лицо демона превратилось в конусообразное рыло, узкое и чем-то похожее на жвала насекомого. Огромный язык высунулся из беззубого рта твари и как плеть хлестнул темноту.
Язык Я’шиина мелькнул над водой. Дорго почувствовал его жало на щеке. Маслянистое, склизкое зло этой твари заставляло плоть воина содрогаться в нечистом восторге. Он действительно чувствовал зависть змеелюдов, негодование Тогмола и Уладжана за то, что его обнял Шорнаала. Дорго знал, что он погиб, знал, что он проклят, и знал, что ему все равно.
Влажный язык демона скользнул по его волосам, по лицу. Дорго чувствовал его влагу во рту, на глазах, в разуме. Мысли и воспоминания покидали его по мере того, как демон пил их, смакуя каждый опыт, которым была отмечена юная жизнь. Он видел, как его первая любовь пропала в голоде демона и лицо первого человека, которого он убил, было с аппетитом сожрано демоном. Каждая еда, каждый запах, каждое прикосновение — все это растворялось в похоти Желтого червя.
Затем демон вздрогнул. Дорго смутно видел, как два ряда глаз на голове Я’шиина потемнели, превратившись из жемчужных в янтарные. По змеиному лицу стекали алые капли — кровавые слезы. Язык, недавно такой теплый и манящий, стал сухим и жестким. Язык отпрянул от Дорго, спрятавшись в заостренном рыле демона. Дорго ощутил, как воспоминания снова обрушиваются на него. Первым среди них было то, что поразило демона таким ужасом. Это было воспоминание об одиноком воине в шлеме с черепом и бронзовыми рогами, образующими руну Кхорна.
Вернувшееся воспоминание было затуманено восприятием Я’шиина. Там, где Дорго видел человека, демон видел внутреннюю силу. Дорго видел огромную тень, окружавшую Собирателя Черепов, и ненасытный голод, по сравнению с которым аппетит Я’шиина казался фальшивым. Там были ярость, и хаос, и железная печать ужаса и резни. Теперь Дорго понял. Он знал, кто охотится на его племя.