— Я Ратха, зар ваанов, — прорычал вождь. — Насколько я понимаю, Кхорн послал тебя, чтобы испытать меня и взять мой череп, если я окажусь недостоин. — Ратха рассмеялся и плюнул под ноги своему врагу. — Лучшие, чем ты, уже пытались, чудовище, — похвастался вождь, — но Ратха все еще здесь!
Затем зар бросился на врага. Топор Ратхи обрушился на руку Собирателя Черепов, разрубив наруч, и чемпион пошатнулся.
Меч Собирателя Черепов ударил вождя в живот, пробив доспехи.
Истекая кровью, Ратха зашатался. Он ждал, что Собиратель Черепов воспользуется моментом. Когда Собиратель Черепов атаковал, топор вождя стремительно ринулся вниз. Соединение между пластинами, защищавшими колено Собирателя Черепов, было разорвано и висело скрученным узлом из красного металла. Топор пронесся дальше, вонзившись в колено чемпиона. Ратха взвыл от радости, когда из раны хлынула черная кровь.
Но меч Собирателя Черепов не бездействовал, нанося жестокий удар, который мог бы перерезать вождю горло. Ратха вывернул шею, уходя от убийственного удара, инстинкты воина служили ему лучше, чем ярость. Дымящийся меч взвизгнул, когда его острие пронзило плечо вождя, разорвав железную броню, словно пергамент, и оставив глубокую рану в плече зара.
Ратха рухнул в агонии, кровь брызнула из разорванных вен. Он поймал топором мстительную контратаку Собирателя Черепов, успев ее заблокировать. Он недоверчиво уставился на проплавленную выемку в бронзовом лезвии своего оружия. Он начал понимать, с чем именно он сражался. Теперь Ратха понял ужас своих воинов.
Оставшиеся демоноборцы бросились на помощь своему вождю. Ратха никогда бы не усомнился в их победе над любым другим врагом. Как он не усомнился в их поражении от рук Собирателя Черепов. Человек, выросший с железом в крови, воспитанный на дисциплине и войне, жаждущий сражений и разрушений, Ратха нашел в себе силы скорбеть о бессмысленной жертве.
Слишком скоро Ратха увидел, как Собиратель Черепов отвернулся от последнего демоноборца. Затем чемпион вытащил топор, вонзившийся ему в бок. Несмотря на все руны насилия и обреченности, вложенные в лезвие, рана, из которой его вытащили, закрылась так же быстро и бесследно, как и нанесенная любым другим оружием.
Ратха бросил последний взгляд на долину. Его вааны рассеивались по холмам, беспорядочно разбегаясь группами и поодиночке. Цаваги и сейфаны тоже бежали, цаваги — к дальним перевалам, сейфаны — галопом в западные предгорья, топча копытами своих коней всех, кто не успел убраться с дороги. Ратха нашел в себе силы усмехнуться. Как бы быстро они ни бежали, как бы далеко ни бежали, им не спастись. Хутга и Шен встретят Собирателя Черепов, но встретят его как трусы, а не как мужчины.
Ратха поднял топор, когда Собиратель Черепов снова приблизился к нему. Кровь хлынула из ран, и силы покинули руки, но вождь не мог уступить. Он умрет, сражаясь с этим чудовищем до последнего. Меньшего Кхорн не примет.
— Кхорну все равно, откуда течет кровь, — сказал Ратха, повторяя мантру, столь часто используемую ваанскими шаманами.
— Кхорну все равно, — прозвучал скрипучий голос Собирателя Черепов.
Его меч лязгнул по топору Ратхи. Удар был так силен, что оружие вылетело из рук, а самого Ратху опрокинуло на землю. Собиратель Черепов навис над ним, высоко подняв визжащий меч.
— Кхорну все равно, — повторил Собиратель Черепов — А мне нет.
Хлюпающая кровавая трясина осталась позади. Но она не отступила, медленно исчезая за горизонтом. Здравый смысл был не в чести в Пустошах. Сочащиеся кровью поля исчезли так же быстро, как туман перед утренним солнцем. Только что сапоги цавагов с трудом выдирались из трясины, а в следующее мгновение они уже хрустели по гравию унылого пространства, все цвета из которого высосало злое солнце.
Но солнца не было. Багровое небо с его огненным тираном потемнело и поблекло, сменившись беззвездной чернотой, слишком темной, чтобы называться ночью. Залитое кровью небо не исчезло так же внезапно, как болота, но его отступление было слишком ненормальным — в том смысле, в каком нормальность понимал Дорго. Невероятно, но лишенный звезд и лун, накрытый черным гобеленом пустоты мир вокруг Дорго оставался ярким и ясным. Свет не имел источника, огненное сияние шло из ниоткуда и отовсюду одновременно. Даже грязно-зеленое свечение пещеры змеелюдов казалось здоровым и естественным рядом с этим жутким сиянием.