У зимних костров рассказывали страшные истории о болоте, о судьбе хуже смерти, которая ждала забредших туда путников, рассказы об отвратительных существах — не демонах и не людях. Но не было истории страшнее той, что рассказывали о Пожирателе, существе, которое было не животным, а скорее живым воплощением злобы болота.
Он таился среди тощих деревьев в ожидании, когда что-нибудь живое осмелится вторгнуться в его запретное царство. Он не убивал сам, не рвал своих жертв зубами и клыками, но затягивал их в грязь, где они заживо гнили и разлагались. Человек был жив, когда его тело переваривалось в чреве Пожирателя.
Шен взвесил опасность трясины и ужас перед Собирателем Черепов. Выбор из двух зол, но Шен помнил, что людям удавалось спастись из болота, иначе кто бы рассказывал все эти истории у зимних костров. От Собирателя Черепов спасения не было.
Погоняя лошадей, Шен развернул свою колесницу в грязную сырость болота. Он зорко следил за гнилыми водами, направляя скакунов вдоль зарослей высокой травы. Эта трава росла на мелководье. Там, где ее не было, где над водой поднималась только пена, дно было изрыто глубокими омутами и провалами.
Вода брызнула из-под копыт и колес, окружив Шена завесой застоявшейся грязи. Он изо всех сил старался следить за поверхностью болота, пытаясь не вылететь на глубину. Лошади фыркали, возмущаясь, выведенные из себя жестокостью погонщика и злобой болота. Хлыст Шена работал с ожесточенной яростью. Менее озабоченный опасностью впереди, нежели врагом позади, Шен не терпел робости от своих коней.
Катастрофа быстро настигла убегающего кана. Безрассудный и отчаявшийся, он слишком рисковал, устремляясь в болото. Там, где человек мог бы проложить безопасный путь по мелководью, для колесницы просто не хватило места.
Паническое ржание коней разрезало воздух, когда одно из колес провалилось в невидимую яму. Окованное медью дерево раскололось от удара. Потерявшую равновесие колесницу занесло на скользкой грязи, теперь она тащила лошадей, равно как и они тащили ее. Сломанная повозка завалилась набок, а затем соскользнула с мелководья в одну из глубоких ям, которыми была усеяна эта местность. Лошади в панике били копытами по грязи, не находя опоры.
На короткое время зависнув на поверхности болота, колесница стала погружаться в трясину, запузырившуюся пеной. Шен ослабил мертвую хватку, которой вцепился в окованный борт, и отпрыгнул от повозки к мелководью. Он оказался по пояс, в склизкой жиже, каждый шаг давался с трудом из-за грязи под ногами, которая липла к нему.
Шен видел, как лошади сопротивляются тяжести колесницы, увлекавшей их за собой. Он потянулся к поясу за своим дао, намереваясь освободить животных. Он мог потерять колесницу, но верхом на лошади у него все еще оставался шанс оторваться в болотах от Собирателя Черепов.
Лицо хунга побелело, когда его пальцы схватили пустоту. Он недоверчиво посмотрел на пояс, обнаружив только оборванную полоску кожи. Меч вырвало при падении. Шен не думал ни об истории, ни о традиции, которую священное оружие воплощало для его народа, ни даже о сверхъестественной силе, которой оно обладало. Он думал толь ко об оружии, что могло бы сохранить ему жизнь, а теперь было потеряно.
Шен уже почти решил голыми руками разорвать кожаные постромки, пристегивающие лошадей к дышлу колесницы, когда новый звук вторгся в ржание и храп животных. Это был мерный плеск чего-то движущегося в стоячей воде, чего-то крупного и быстрого. Кан даже не обернулся, чтобы взглянуть на это. Топот, приходящий от края болота, где трясина встречалась с равниной, мог принадлежать только жуткому скакуну Собирателя Черепов.
Шен бросился в болото, больше не высматривая участков мелководья и покрытых пеной провалов. Он плескался в вонючих лужах в безумном отчаянии, падая в стоячую воду, проваливаясь в затопленные ямы. Бежать! Бегство было единственной мыслью, барабанившей в его мозгу, дрожью бессмысленного ужаса жертвы. Каждая секунда, каждый вздох были маленьким триумфом, все его существование сосредотачивалось в этих ничтожных мгновениях отсроченной смерти.
Руки кана нащупали пучок высокой травы, вытаскивая тело из прогорклой лужи на другую кочку. Тощие деревья на болоте поредели, образовав что-то вроде поляны, торжественно окружая унылое пространство бурой комковатой грязи.
Какой-то предупреждающий инстинкт заставил Шена отпрянуть от этого пространства, первобытное ощущение опасности. Грязь покрылась рябью, задрожав от влажного спазма неописуемой мерзости. Шен видел, как жижа плещется, расступаясь, потому что нечто поднималось из зловонного сердца болота. Ему не нужно было видеть большего. Спасаясь от Собирателя Черепов, он нашел Пожирателя.