Дорго в цветистых выражениях проклял упрямую бабу, затем отвернулся от нее, проверяя прочность веревок и ремней, собранных в снаряжении. Некоторые порвались под его усилиями, но другие выдержали. Он обернул их вокруг предплечья. Повернувшись к Санье, он оглядел ее с головы до ног, оценивая, как оценивал бы мамонтенка. Он был уверен, что сможет нести ее даже с сумкой, но расстояние, которое им придется преодолеть, нельзя было сбрасывать со счетов. Дорго стало плохо при мысли о попытке пересечь цепь с дополнительным бременем, но другого выхода не было. Она должна была переправиться.
Дорго встал перед колдуньей.
— Залезай на спину, — сказал он. — Просунь руки мне под мышки и сведи ладони на шее.
Санья не стала оспаривать приказ, сделала, как было велено, и прижалась к нему всем телом. Дорго снял с предплечья одну из веревок и связал запястья Саньи. Ему было неудобно делать это, запрокинув руки за голову, приходилось полагаться на осязание, а не на зрение, но пусть узел лучше давит ему на загривок, чем на кадык.
— Ноги, — сказал он, хлопнув себя по животу. Он почувствовал, как весь вес Саньи навалился на шею, когда она подвинулась, подчиняясь. Стройные ноги колдуньи обвились вокруг его талии. Он взялся за кожаный ремень и связал ноги Саньи крест-накрест у себя на животе. Он чувствовал каждый изгиб тела женщины, прижимающейся к нему, пока затягивал ремень. Он почти забыл, что она — колдунья из сулов. Потом он снова посмотрел на бронзовую цепь и кипящую яму и точно вспомнил, кто она есть сейчас: мертвый груз.
Он постоял немного, сделав несколько пробных вдохов, чтобы убедиться, что путы не ограничивают его дыхание. Дорго позволил себе привыкнуть к дополнительной ноше. Она была привязана к его спине, словно корзина, в которой мухаки носили младенцев. Дорго надеялся, что сделал все возможное, чтобы подготовиться к переходу. Вознеся последнюю молитву богам и предкам, он ступил на первое звено, медленно пробираясь обратно через ужасный пролет.
Тогмол покачал головой, глядя, как Дорго возвращается с Саньей, привязанной к спине. Взрыв черного огня покачнул цепь, заставив обоих цавагов отчаянно схватиться за вертикальную петлю этого безумного моста. Тогмол выругался. Дорго сошел с ума, пытаясь перебраться с ведьмой. Как бы ни были малы их шансы самостоятельно разгадать тайну Черного алтаря, шансы пересечь бездну вместе с колдуньей сулов, висящей на спине, были куда меньше.
Дорго жестом велел Тогмолу идти вперед. Великан понял друга. Они оба чувствовали, как раскачивается цепь при движении. В сочетании с огненным буйством ямы это была дополнительная опасность, без которой они могли обойтись. Идея состояла в том, чтобы двигаться по очереди. Когда Тогмол переберется на следующее горизонтальное звено, Дорго и Санья последуют за ним, выдерживая расстояние на несколько чтобы не нарушать равновесие друг друга, когда будут отчаянно карабкаться по вертикальному звену.
Это будет медленный, утомительный, изматывающий переход. Одного взгляда вниз, однако, было достаточно, чтобы воочию увидеть цену излишней поспешности.
Казалось, прошли часы, пока они пересекали качающийся пролет. Никому из них не хотелось думать, сколько раз их чуть не сорвало с цепи бурным выплеском огня, сколько ужасных мгновений провели они в отчаянных попытках удержаться на руках, пока ноги болтались в пустоте при переходе с одного звена на другое. Какими бы милостями или богатствами ни одарили их боги, они сто раз потратили эту благосклонность ради того, чтобы преодолеть опасную переправу. Никто из них не смел надеяться, что такая снисходительность продлится до конца.
Однако конец приближался. Всего двадцать звеньев отделяли их от жуткого почерневшего черепа, нависшего над ямой. Подобравшись ближе, они увидели его странные очертания, угловатые скулы и сверкающие глазницы. На рогах были выгравированы первобытные руны, а зубы превратились в копьеобразные клыки. В глубине открытой пасти виднелось злобное, адское сияние, пылающее кровавым светом.
В этом свете присутствовало какое-то движение, что-то темное и страшное. Дорго показалось, что там шевелятся несколько человек. Затем из черных ниш сооружения на адский свет ямы вынырнули фигуры — вовсе не люди, а извращенные подобия. Они были высокими, чрезвычайно мускулистыми, с темно-красной морщинистой кожей. В их лицах не осталось ничего человеческого — продолговатые черепа с колючими завитками черных рогов по бокам, создавая жестокие и нечеловеческие черты. Выбеленные клыки выступали из широких ртов, черно-красные глаза глядели из провалов под тяжелыми бровями.