Хутга зарычал. Нет! Это был просто еще один обман! Возможно, Энек Зьяр и не контролировал Собирателя Черепов, но он намеревался извлечь из него выгоду. Цаваги были последним препятствием на пути полного господства сулов над владениями. Почему бы ему не бросить своих союзников, если это послужит его целям?
— Энек Зьяр! — взревел Хутга, его голос был так громок, что даже мамонты встревоженно качнулись. — Энек Зьяр! Покажись, вшивый навозный червяк! Каган Хутга желает еще послушать твою ложь! Он желает услышать новые басни о Кровопийцах и Черных алтарях!
Голос вождя эхом разнесся по пустому ландшафту, выгнав нескольких каменных крыс из их нор. Сначала только тишина была ответом на его рев. Затем он заметил движение в одном из матовых окон дворца. Портал медленно развернулся. Безликая золотая маска Тулана Паршивого Языка смотрела на него сверху вниз.
— Почему мертвец воет за моими стенами? — спросил колдун Хутгу. — Ты должен заключить мир с богами, прежде чем увидишь их. Умоляй их простить слабость цавагов и, может быть, они даже впустят твою никудышную толпу в Охотничьи чертоги.
— Собака! — крикнул Хутга, размахивая копьем. — Отродье блудной змеи! Я не стану опускаться до разговоров с подобными тебе! Приведи ко мне Энека Зьяра, я хочу поговорить с этим вероломным лжецом!
— Он не будет говорить с тобой, Хутга Железное Брюхо, — усмехнулся Тулан под своим золотым лицом. — Энек Зьяр общается с богами. У него нет времени на цавагский сброд!
Лицо Хутги побагровело от ярости. Он откинулся назад, отведя руку, чтобы метнуть копье в насмешливого колдуна, не заботясь о том, что при этом потеряет священное оружие. Лишь отчаянная хватка Йорула остановила убийственный порыв. Хутга угрюмо вырвал копье из рук шамана. Он позволил бронзовому древку упасть на пол паланкина, злясь на себя за то, что едва не совершил.
Тулан наверху рассмеялся.
— Притворись воином, Железное Брюхо, если думаешь, что это тебя спасет!
— Предатели! Все предатели! — Хутга швырнул эти слова во дворец, как камни. — Вы все время использовали моих людей! Что вы сделали с моим сыном?
— То, что тебе уже было сказано, — ответил Тулан. — Он отправился с Саньей на поиски Черного алтаря, чтобы перековать единственное оружие, которое способно убить Собирателя Черепов.
— Лжец! — рявкнул Хутга. — Ты никогда не собирался уничтожать Собирателя Черепов!
— Для того, кто пришел сюда в поисках убежища, ты чересчур нелюбезен, Хутга Железное Брюхо, — произнес Тулан ледяным презрительным тоном. — Ни один человек не дружен с Собирателем Черепов, и только дурак попытается его использовать.
Хутга взял себя в руки, задавив гордыню, которая заставила его дать волю своему гневу. Он пришел сюда как попрошайка, а не как военачальник. Какое бы предательство ни совершил Энек Зьяр, сулы были единственной надеждой его племени.
— Прости мои слова, — сказал Хутга, едва не задохнувшись от стыда. — Они были несправедливы. Я прошу у Энека Зьяра снисхождения.
— Ты не найдешь здесь убежища! — крикнул Тулан. Какой-то колдовской трюк заставил его голос достичь даже самых далеко стоящих мамонтов цавагов, гарантируя, что каждое ухо услышит его. — Но пресмыкайся сколько хочешь, если это успокаивает твою душу.
— Не осуждай мой народ за мой грубый язык! — взмолился Хутга.
— Я осуждаю его за глупость, — прошипел Тулан. — Я осуждаю вас за то, что цаваги слишком долго стояли на пути сулов!
— Дай мне поговорить с Энеком Зьяром! — настаивал Хутга.
— Он не будет говорить с тобой, Железное Брюхо, — повторил колдун.
— Будь ты проклят! — взревел Хутга. — Прими хотя бы детей!
Злобный смех Тулана был похож на тявканье шакала.
— Оставь своих сопляков при себе. Когда наступит конец, они станут отличной забавой. Но я скажу тебе одну вещь, Хутга Железное Брюхо. Энек Зьяр был искренен, когда сказал, что ему нужна твоя помощь, чтобы уничтожить Собирателя Черепов. Ты спросил, где твой сын, и я отвечу. Он в Пустошах. Именно сейчас он приближается к Черному алтарю.
Хутга недоверчиво моргнул, услышав презрительные слова Тулана.
— Значит, он жив? Есть надежда?
— Нет, Железное Брюхо, — сказал Тулан. — Для тебя нет никакой надежды. Час уже поздний. — Рука колдуна в перчатке поднялась, указывая из окна на пыльную равнину. — Для цавагов он совсем поздний.
Хутга повернулся, проследив взглядом за жестом Тулана. Почти каждый мужчина в племени сделал то же самое. То, что они увидели, заставило задрожать самых смелых. Вдалеке стадо различимо темное пятнышко, двигающееся по равнине; одинокий всадник.