Санья и Дорго долго смотрели друг другу в глаза, выискивая малейший намек на убийственное безумие. Наконец оба успокоились. Санья разжала руку и отстранилась.
— Я не ожидала, что демон будет так силен спустя столько лет, — сказала она почти извиняющимся тоном.
Дорго больше не смотрел на нее, разглядывая стены, пытаясь найти источник атаки, какой-то скрытый тайник, который наложил на них заклятие.
— Разве не ты говорила, что в Пустошах время не имеет смысла? — язвительно ответил Дорго.
Санья тонко улыбнулась ему, раздраженная тем, что этот неотесанный погонщик мамонтов обнаружил связь, и еще более раздраженная тем, что сама об этом не подумала.
— Что бы ты ни искал, ты этого не найдешь, — сказала она ему. — Есть только одна форма, которую дух Кратина может носить сейчас. — Она указала на гротескную кузницу. Дорго посмотрел на обугленную мясистую массу, шевелящуюся каким-то отвратительным внутренним движением, будто черви, извивающиеся под кожей трупа. — Когда Тейогтей убил Кровожадного, он связал дух демона в форму, которая станет служить ему, и заключил его в Черный алтарь.
— Он все еще жив? — спросил Дорго, отгоняя от себя это предположение.
— Нет, — успокаивающим тоном произнесла Санья, хотя Дорго не был уверен, чей страх она пытается развеять. — Он не живой, но демон не умирает так, как мы понимаем смерть. Точно так же, как неправильно называть его живым, неправильно говорить, что он мертв.
— Тогда что с ним? — Дорго усмехнулся, раздраженный загадочными словами колдуньи. — Он спит?
Санья заметно вздрогнула, и он увидел, что ее попытка справиться со страхом провалилась. Ее ответом было одно-единственное слово, шепотом прокравшееся сквозь стиснутые зубы.
— Ждет.
Дорго не понравилось это слово. Ему не нравилось воспоминание о свирепом порыве, прожигающем вены. Ему не нравился образ колоссального зверя, на которого они взобрались, по-прежнему существующего во всем своем зловещем великолепии, источающего неутолимую жажду разрушения и ужаса.
— Чего он ждет? — спросил он, не зная, хочет ли знать ответ.
— То, чего никогда не должно случиться, — вздрогнув, ответила Санья, — если сулы… и цаваги выживут. — Она вернула своему лицу бесстрастное выражение. — Он никогда не восстанет, — заявила она. — Тейогтей поработил его, и рабом он останется.
— Но это место… — растерянно произнес Дорго. — Черный алтарь… Я видел его. Я знаю его. Когда я ударил по колу в пограничье… видение, которое у меня было. Именно здесь… здесь Вркас стал Собирателем Черепов. Демон своей властью создал Собирателя Черепов.
Жуткая кузница задрожала от возбуждения, когда Дорго произнес страшное имя. И когда корчащееся червивое мясо кузницы заходило ходуном, в голове воина возник образ верного пса, виляющего хвостом при звуке голоса своего хозяина.
— Кратин обманул Тейогтея, — сказала Санья, отводя взгляд от жуткого зрелища затрепетавшей плоти. — Когда царь поработил его, дух демона поклялся служить смертному. Тейогтей понял свою ошибку только после заключения договора. Кузница будет служить смертному. Не конкретному смертному, а смертному миру. Да, Тейогтей мог использовать силу демона, чтобы выковать свое могучее оружие, но то же самое мог сделать и любой другой человек. В этом обмане и заключалась месть демона Тейогтею.
Когда Тейогтей обнаружил свою ошибку, он построил Черный алтарь, чтобы заточить физическую сущность духа Кратина, и принес кровавые обеты Кхорну, чтобы тот спрятал и защитил кузницу от тех, кто использует ее против него. Тейогтей нарушил эти клятвы, используя силу Кровавого Бога, чтобы возвести царство вместо обещанной горы черепов. В отместку Кхорн позволил духу Кратина выйти из темницы, чтобы найти смертного, чья ненависть к царю была бы равна его собственной, и принести эту ненависть к Черному алтарю. Кратин нашел Вркаса.
Мысленно Дорго снова увидел ту странную сцену из далекого прошлого, то ужасное видение, которое пришло к нему из тумана лет, когда он прикоснулся к бронзовому столбу в пограничье. Народ Вркаса был побежден и уничтожен, побежден в битве и лишен чести умереть воинами, пронзен и брошен на съедение стервятникам. Да, ненависть, которую Вркас испытывал к Тейогтею, должно быть, горела для демона, словно маяк. Эта ненависть связала их вместе, дала Вркасу силу слезть с кола и проползти сквозь ужасы Пустошей до Черного алтаря.
Покрытое шрамами лицо Вркаса смотрело на него из этих украденных воспоминаний. Дорго почувствовал гордость и ярость взбешенного вождя. Он знал, что этот человек пожертвовал своей человечностью во имя мести. Каким-то образом кузница превратила его искалеченное, умирающее тело в орудие резни, которое люди называли Собирателем Черепов. Как, должно быть, радовался побежденный демон, служа Вркасу и выпуская на волю Собирателя Черепов.