Дорго заставил себя снова взглянуть на отвратительную кузницу. Казалось, она улыбается ему зубастым оскалом волка, наблюдающего за своей добычей.
— Если эта… тварь создала Собирателя Черепов, как мы можем доверить ей перековать Кровопийцу?
Дорго развязал кожаный ремешок мешочка, висевшего у него на боку. Он подбросил его в руке, чувствуя, как осколки лезвия перекатываются внутри. Так близко к цели такого трудного пути, но в самом конце эта отчаянная миссия казалась еще более невозможной, чем в начале.
— Он будет повиноваться нам, — сказала Санья, и ее тон не допускал возражений. — Он до последнего пытался удержать нас, но не смог, и вот мы здесь. Он не может нам отказать, его связывает договор с Тейогтеем. Он должен служить любому смертному, кто приказывает ему.
Возбужденная дрожь кузницы внезапно прекратилась. Колдунья торжествующе уставилась на ужасную тварь.
— Он должен служить нам, — повторила она. — Он должен перековать меч Тейогтея. — Жестокий яд сочился в ее голосе, раня плененного демона презрительной насмешкой: — Он даст нам оружие, которое убьет Собирателя Черепов.
Страх охватил владения. От зараженной Зеркальной пустыни до притихших просторов Серого леса и разбитой Железной твердыни все живое, каждое существо, которое ходило или ползало, скользило или летало, познало холодную хватку ужаса. Рок протягивал стальные когти, чтобы за брать то, чего его когда-то обманом лишили. В пустынных степях отчаявшиеся люди пытались избежать тени, наползающей на них. Безрассудные, обезумевшие, подгоняемые ужасом, они бежали через бескрайние просторы, а за ними гналась смерть.
Земля дрожала от топота бегущих гигантов. Поля острой, как ножи, травы были вытоптаны могучими зверями. С трубным ревом мамонты цавагов неслись через холмистые степи, охваченные ужасом своих хозяев.
Люди цеплялись за борта бешено трясущихся паланкинов до побелевших костяшек на пальцах. Некоторые почернели неудачу, не выдержав безумной скачки мамонтов. Много несчастных выпало из паланкинов, рухнув на землю с двадцати, а то и тридцатифутовой высоты. Даже если бедолагам удавалось выжить при падении, смерть настигала их под ногами бегущих в панике мамонтов.
Звери не выказывали ни малейшего признака усталости, хотя многие лиги отделяли их от жуткой крепости сулов, где началась эта дикая скачка. К невероятной выносливости боевых мамонтов этим горам сильных мышц добавилось летучее топливо страха. Это сочетание спровоцировало слепую гонку, которую всадники перестали даже пытаться контролировать.
Многочасовое напряжение и нескончаемая тряска стали сказываться на паланкинах. Не предназначенные для таких длительных и суровых испытаний, некоторые из платформ начали разрушаться, тросы лопаться, постромки рваться. Обломки мамонтовой кости и дерева усеяли путь стада, когда от паланкинов начали отрываться куски. Некоторые паланкины лишь немного пострадали, но некоторые ломались с треском и срывались со спин животных, унося с собой целые семьи цавагов, которых затем давило несущееся стадо. Несколько мамонтов уже бежали налегке, волоча за собой разбитые платформы, но несколько животных запутались в обломках и попадали, повредив ноги и себе, и бегущим следом.
Люди и мамонты падали на землю, ломая кости, издавая страдальческие крики — крики о помощи, на которые кто не мог ответить.
За стадом мамонтов следовал одинокий всадник на приземистом звере, похожем одновременно на волка и ящерицу, неуклонно набирая скорость. Обладатель сверхъестественной выносливости, в которую трудно было поверить, даже наблюдая воочию, волкоящер рысцой бежал за цавагами, поднося охотника все ближе к добыче.
Час за часом зверь сокращал расстояние, запах его пропитанного кровью меха приводил мамонтов в еще большее безумие, а зловещая аура его всадника наваливалась на отчаявшихся погонщиков почти животным ужасом.
Мгновение крови и ужаса настало, когда Собиратель Черепов ворвался в стадо. Черный меч дымился в его руке, пока волкоящер лавировал в ногах возвышающихся мамонтов.
Подобно дровосеку, валящему дерево, Собиратель Черепов рубанул мечом по ноге ближайшего зверя, вспарывая лохматую шкуру, мышцы и царапая кость. Мамонт встал на дыбы от боли, его хобот жалобно взметнулся в мольбе к безразличному небу. Опустившись на искалеченную ногу, зверь рухнул.