Момент настал. Резким окриком Санья отозвала Дорго прочь от цепей и бронзовых шкивов. Ее чувства говорили ей, что он накормил кузницу достаточно, что ее горнило разогрето достаточно, чтобы служить им.
— Положи руку на кузницу, — сказала она ему.
Воин недоверчиво уставился на нее. Санья рассмеялась, видя его подозрительность.
— Добыть меч — это только половина дела, — сказала она. — Мне нужен кто-то, кто будет владеть им, кто-то достаточно глупый, чтобы бросить вызов Собирателю Черепов.
— Но не настолько глупый, чтобы добровольно сжечь себе руку до кости, — прорычал в ответ Дорго.
— Ты не сгоришь, — заверила его Санья, хотя в ее словах чувствовалось некоторое сомнение. — Дух демона нуждается в физическом контакте, чтобы понять, что нам от него нужно, чтобы понимать приказы.
Дорго оглянулся на пульсирующий узел дрожащей плоти. Он видел мерцание жара, поднимающегося из раскрытого зева. Он взглянул на Санью и нахмурился, сжав кулак и помахав им перед ней.
— Предупреждаю, ведьма, у меня останется еще одна рука, чтобы сдавить эту тонкую шейку! — Произнеся эту угрозу, он подошел к краю кузницы и хлопнул по ней ладонью.
Его рука не загорелась. Несмотря на жар и ведра расплавленного огня, которые он вылил в нее, мясистая поверхность была холодной и влажной, скользкой, как мокрые потроха. Она не жгла. Ощущение, пронзившее его тело, было гораздо хуже.
Он чувствовал, как что-то движется сквозь него, ползает за глазами. Его кости задрожали от глубокого, утробного рычания демона, вторгшегося в его тело.
Затем в одно мгновение омерзительное ощущение исчезло. Дорго отдернул руку и рухнул на пол, корчась в рвотных позывах. Он отстранился, почувствовав руки Саньи на своих плечах.
— Прикосновение демона отвратительно, — сочувственно произнесла она. — Нет ничего более мерзкого ни в этом мире, ни в следующем, чем мелкие осколки божественного величия. Но они — необходимое зло, мост между смертными и силой богов.
Она снова подалась вперед, обхватив рукой подбородок Дорго. На этот раз он не отстранился. Ее лицо было маской умиротворения, глаза — прозрачными озерами. В изгибе ее губ было приглашение, когда она улыбнулась ему.
— Пойдем, — сказала она, осторожно помогая ему подняться с пола. — Посмотрим на плод твоих страданий.
Дорго позволил чародейскому соблазну вести его обратно к кузнице. Похабное ощущение демона, ползающего внутри него, кровожадная мерзость его смертоносного духа отступили за грань памяти. Воин не обращал внимания на жару и зловоние, на липкий запах зла в воздухе. Все, что он мог видеть, — это Санья, стройные изгибы ее тела, двигающиеся под лохмотьями, тлеющие отблески горна, танцующие в ее блестящих волосах.
Кузница переменилась. Зубы, обступившие ее центр, скрежетали друг о друга, образуя плоский круглый диск из полированной кости над жерлом жаровни. Пока он наблюдал, по диску прошла рябь движения, костяная поверхность задрожала, как гладь пруда.
В центре странной наковальни стало образовываться углубление, на поверхности которого вскоре появились очертания меча.
— Подгони осколки по форме, — сказала Санья, позволив своей руке скользнуть от его подбородка к шее.
Прикосновение женщины волновало его, заставляло забыть все сомнения и подозрения. Он лишь смутно ощущал жар, поднимающийся от горна, отравленную дымку, колыхающуюся на поверхности кости.
Один за другим он вынимал багровые осколки из мешочка, укладывая каждый кусочек Кровопийцы в форму. Почему-то он не удивился, когда все детали идеально встали на свои места.
Санья повела его прочь от кузницы, по бокам которой распахнулись похожие на рты отверстия. Рты вдували потоки воздуха в невидимый горн кузницы, подпитывая ее адское пламя. Костяная гладь над костром начала светиться, сначала красным, а затем белым.
Дорго был поражен, увидев, как рубиновые осколки клинка плавятся в багровую жидкость. Пламя, настолько горячее, что плавился драгоценный камень, было невообразимо. Дорго думал, что кузница каким-то образом свяжет эти куски вместе с помощью какого-то демонического трюка.
Теперь становилось ясно. Жаждущий Крови был воином до мозга костей и не позволил бы себе выпустить в мир клинок с такой слабиной. Кровопийца возродится после гибели словно легендарный огненный дракон Катая. Там, где осколок соединялся с осколком, не было самой тонкой трещинки, не было слабых мест, а было единое лезвие из цельного рубина, меч, точно такой, каким он был, когда Тейогтей впервые выковал его.