Дорго уставился на горизонт, ошеломленный ужасом, представшим его глазам. Горы из костей и скелетов менялись, сверхъестественно и тонко преобразуясь. Курганы из костей превратились в знакомые вершины холмов. Деревья и реки проявились в призрачных формах. Дорго обнаружил, что смотрит на знакомые до боли холмы и долины. Земли цавагов. Как и предупреждала Санья, владения поглощались царством Кровавого Бога.
Это не было чистым переносом. Холмы и леса выглядели иначе, чем в мире смертных. Ландшафты владений кошмарным образом слились с мертвыми грудами костей. Земли вокруг владений растянулись, искажаясь, чтобы закрыть дыру, где когда-то было царство Тейогтея, — этот образ возник в сознании Дорго, чтобы уже никогда его не покидать. Владения не были завоеваны. Царство Кхорна не расширилось.
Владения впитало, поглотило, вырвало из мира смертных и рассеяло по призрачной границе Пустошей. Это завоевание было совершено более глубоким, более жестоким способом, чем сподобился бы самый безжалостный военачальник.
Темные тучи собирались в небе, алые молнии сверкали сквозь их мрачный занавес. Красные вязки капли начали падать с облаков. Кровавый дождь. Дорго видел, как клочья усеянных костями Пустошей пузырятся и пенятся, а по земле растекаются багровые лужи. Все другие краски исчезли, когда алая кровь покрыла землю. Земля пропала под потоками крови. Дорго хлюпал по расширяющемуся морю, спеша добраться до одного из окрестных холмов Рев, который не был громом, прокатился по пустыне, и он снова вспомнил голодный вой в недрах кузницы.
Свирепые ветры рвали небеса, посылая брызги кровавого дождя почти горизонтальными струями. Дорго почувствовал, как капли шипят на коже, обжигая его нечестивым огнем. Дрожь сотрясала землю, огромные гейзеры черного пламени вырывались из-под расширяющегося моря крови. Ужас, жестокий и злобный, скребся в его мозгу, нашептывая слова обреченности в душе воина.
Дорго наконец добрался до своего холма, карабкаясь по скользкой от крови поверхности: кустарник, покрытый шипами, трава, непристойно жирная и красная, как в пограничье, скалы, зловеще похожие на костлявые руки. Ничто даже в самых заброшенных уголках владений не дышало такой злобой, не жаждало так одержимо человеческой крови. Он почти видел, как колючие ветви деревьев тянутся к нему, ощущал, как скалы-скелеты цепляются за ноги.
Вечная пульсирующая ярость давила на череп, заставляя мозг багроветь от мыслей об убийстве и жестокости. Смерть, разрушение и кровавая бойня, желание ликовать среди резни и разорения терзали его разум, пытаясь извратить его, поглотить, как Пустоши поглотили владения. Дорго закричал, пытаясь уцепиться за то, что он знал о себе, пытаясь защититься от поглощения чем-то чудовищным, древним, вечным.
Море крови продолжало подниматься, затапливая холм. Дорго взбирался все выше и выше, продираясь сквозь травы и кусты с острыми, как ножи, шипами. Жгучий дождь превратился в обжигающий ливень, оставляющий рубцы на варенной коже.
Затем внезапно наступила тишина. Ни капли дождя больше не падало с неба, ни один камень не цеплялся за его ногу. Ужас и жажда крови покинули его разум и душу, отступил Безумствующий ветер стих, превратившись в слабый бриз, а рев сник до приглушенного шепота. Дорго поймал себя на том, что неотрывно смотрит на вздувшиеся воды кровавого моря, моря более обширного, чем все, что он когда-либо видел, поверхность которого разрывали лишь несколько вершин и возвышенностей. Однако внимание Дорго было приковано не к горам и даже не к океану потемневшей крови. То, на что он смотрел, находилось под этими ужасными водами и было кучкой пепла, утонувшей под волнами.
Кровавые слезы брызнули из его глаз, кровь потекла из ушей и носа. Он прикусил язык и раскрыл рот в крике.
Поверхность моря взорвалась с неистовством вулкана, рассылая приливные волны во всех направлениях. Невозможно огромный возрожденный демон поднялся в черное небо, поднимая ветер размашистыми, сонными взмахами крыльев. Расплавленная бронза капала с его массивных копыт, огонь стекал с когтей. Доспехи, черные и древние, корчились в муках запертых внутри душ.
Собачьи челюсти раскрылись в победном вое, который разлетелся по всему миру, эхом отражаясь в убийствах и бесчинствах в тысячах стран. Зловещие глаза, багровые, как кровавые ямы, смотрели на небо с ненавистью более древней, чем время.