Охотник покачал головой и сплюнул на снег каплю крови. Он не мог отрицать свой страх, но проклинал свою глупость. Пути назад не было. Путь назад был для него закрыт. С тех самых пор, как он записался в команду «Морского клыка» и поклялся жизнью ее капитану. Для людей «Морского клыка» не существовало отступления, только победа или смерть. Их капитан позаботился об этом.
Эта мысль заставила Джокулла улыбнуться. Как бы ни были ужасны горные твари, он готов был поспорить на свою бороду, что его капитан еще хуже. Присоединяясь к команде, Джокулл верил не всему, что рассказывали о капитане «Морского клыка». Тогда он многого не знал. Он видел, как его капитан разделывал троллей, как овец, видел, как демоны съеживались перед ним и молили о пощаде. Он был рядом, когда лишенное плоти умертвие ярла Унфира поднялось из могилы только затем, чтобы капитан переломил через колено его костлявую спину.
Вульфрик Скиталец — имя, которое произносили шепотом, полным трепета, и тому была причина.
Джокулл оглянулся, пристально всматриваясь через падающий снег. Сквозь метель он мог видеть серые фигуры членов команды, идущих по его следу. Даже среди теней, скрытых снегопадом, Джокулл без труда разглядел Вульфрика. От этого человека исходила аура почти осязаемой угрозы, ощущение неправильности, которое покоряло, даже когда вселяло ужас.
Хозяин «Морского клыка» протопал по снегу, вынырнув из шквала, и сердито поглядел на Джокулла. Охотник был крупным мужчиной, но Вульфрик возвышался над ним на целую голову. Тяжелые меха скрывали его огроподобную фигуру, волосатая накидка из скальпа великана развевалась на плечах. С каждым шагом Джокулл слышал, как громыхают кости и цепи на доспехах героя, как эти ужасные трофеи Вульфрика звенят о металл, который он носил под шкурами.
Джокулл опустил лук, внутренний холод пронзил его острее, чем внешний, — он подумал, что Вульфрик может расценить взведенное оружие как вызов. Капитан обычно жестоко отвечал на вызовы. Джокулл предпочел бы еще раз встретиться с ярдом Унфиром, нежели скрестить клинки с Вульфриком.
Герой усмехнулся, заметив неловкость Джокулла, и его смех прозвучал скорее как волчье урчание над костью, чем звук, издаваемый человеком. Густая темно-рыжая борода Вульфрика раздвинулась, обнажив его устрашающую улыбку. До тех пор пока он не улыбался, можно было бы подумать, что тело Вульфрика не тронуто богами — или, как сказали бы слабые люди юга, «не искажено». Но в тот момент, когда капитан обнажал зубы, перемена была очевидна всем. Зубы Вульфрика были не зубами, а длинными острыми клыками, клыками зверя, не человека. Джокулл видел, как, напившись, Вульфрик этими клыками перекусывал железо. Однажды он поклялся: он обретет достаточно сил, чтобы так же поступить со сталью.
— Ну, прохвост, и почему мы остановились?
Прозвучавший вопрос исходил не от громадного Вульфрика, а от высокого светловолосого сарла, стоящего сразу за капитаном. Сарл был противоположностью Вульфрика, черты его точеного лица были привлекательней, чем устрашающий облик героя, но также источали грозную силу: Брондульф Прекрасноликий, один из самых известных воинов во владениях сарлов.
— Мне не нравятся эти следы, — сказал Джокулл, стараясь, чтобы его слова были обращены к Вульфрику, а не к мрачному Брондульфу.
— Мне не нравится все, что задерживает меня в этих проклятых Тчаром горах, но никто не слыхал, чтобы я жаловался, — огрызнулся Брондульф.
— Боишься отморозить свои девичьи щечки? — засмеялся боец с пепельной гривой и лицом морщинистым и темным, как эль. Правая нога его превратилась в мослы цвета слоновой кости, связанные стальной цепью. Голый череп ухмылялся на месте колена. Во время злоключений в северных морях Арнгейрр угодил в челюсти кракена, и ногу заменили костями человека, из-за которого это произошло. Некоторые поговаривали, что фамильные черты просматриваются и сейчас, даже когда отцовский череп лишился плоти.
— Тебе надо отпустить бороду! — заржал другой воин, проводя окованной сталью рукой по жестким черным волосам, покрывавшим его лицо от подбородка до бровей. Прячущийся в этой густой шерсти глаз норса похотливо подмигнул: — Девкам хоть будет за что подержаться.