Выбрать главу

«Ну, такого-то уж быть никак не может!» — подумал Дунк. У лорда Баттервелла много земель и горшков со звонкой монетой. Для чего ему жениться на девке, которую обесчестил кухонный мужик, да еще и раздавать драконьи яйца в ее честь? Фреи с Переправы ничем не знатнее Баттервеллов. У этих коровы, а у тех мост, вот и вся разница. Лорды... Кто их разберет? Дунк принялся грызть орехи и размышлять о том, что подслушал, пока мочился. «Эх, Дунк-пропойца! А ты уверен, что все правильно понял?» Он осушил вторую чашу настойки — уж очень первая пришлась ему по вкусу. А потом уронил голову на сложенные руки и прикрыл глаза — на минуточку, уж очень их щипало от дыма.

Когда он снова открыл глаза, половина гостей повскакивала на ноги и орала: «В по-стель! В по-стель!» Они подняли такой шум, что разбудили Дунка, который как раз смотрел сладкий сон с участием Тансель Длинной и Рыжей Вдовы. «В по-стель! В постель!» — гремели крики. Дунк сел и протер глаза.

Сир Франклин Фрей подхватил невесту на руки и нес ее через зал. Вокруг кишели другие мужчины и мальчишки. Дамы, сидевшие за почетным столом, окружили лорда Баттервелла. Леди Вирвел забыла о своих печалях и пыталась стащить его светлость с кресла, одна из его дочек расшнуровывала на нем башмаки, какая-то из женщин Фреев стаскивала с него рубаху... Баттервелл беспомощно отбивался от них и хохотал. Дунк увидел, что он пьян, а сир Франклин еще пьянее... настолько пьян, что едва не уронил невесту. Дунк не успел сообразить, что происходит, как Джон Скрипач сдернул его со скамьи.

— Вот! — завопил он. — Пусть ее несет великан!

Когда Дунк опомнился, он уже взбирался по лестнице, ведущей на башню, держа на руках брыкающуюся невесту. Как ему удавалось держаться на ногах — он сам не понимал. Девушка упорно не желала сидеть смирно, а вокруг была толпа народу, и все отпускали скабрезные шуточки насчет того, что надо бы обсыпать ее мукой и замесить как следует, и стягивали с нее одежды. Карлики были тут же. Они кишели под ногами у Дунка, вопили, хохотали и колотили его пузырями по икрам. Ему стоило немалого труда не спотыкаться о них.

Дунк понятия не имел, где находится спальня лорда Баттервелла, однако прочие мужчины подталкивали его в нужном направлении, и наконец он добрался туда. К этому времени невеста побагровела и глупо хихикала. Она осталась почти голой, в одном левом чулке, который каким-то чудом уцелел во время подъема. Дунк тоже побагровел, и отнюдь не от напряжения. Если бы кто-нибудь потрудился на него взглянуть, его возбуждение сделалось бы очевидно, но, по счастью, все глазели только на невесту. Леди Баттервелл была совсем не похожа на Тансель, но сейчас, когда одна из них полуголой извивалась у него на руках, Дунк невольно начал думать о другой. «Тансель Длинная, так ее прозвали за высокий рост, но для меня она не была слишком высокой...» Удастся ли ему когда-нибудь ее отыскать? Иногда, по ночам, ему казалось, будто она ему приснилась. «Нет, олух, тебе приснилось только то, что ты ей понравился!»

Спальня лорда Баттервелла оказалась просторной и роскошной.

Полы устелены мирийскими коврами, в каждой нише и щелке горели сотни ароматических свечей, у двери стоял доспех, украшенный золотом и самоцветами. Там была даже своя отдельная уборная, устроенная в каменном закутке в наружной стене.

Когда Дунк наконец сгрузил невесту на ее брачное ложе, один из карликов запрыгнул туда следом за ней и, балуясь, ухватил ее за грудь. Девица испустила пронзительный визг, мужчины разразились хохотом, Дунк ухватил брыкающегося карлика за ворот и поволок прочь от леди. Он нес коротышку к двери, чтобы выбросить его за порог, и тут увидел драконье яйцо.

Лорд Баттервелл поместил его на черной бархатной подушке на мраморной подставке. Яйцо было куда больше куриного, хотя и не такое большое, как он себе представлял. Вся его поверхность была покрыта мелкими алыми чешуйками, в свете ламп и свечей они сверкали ярче самоцветов. Дунк бросил карлика и взял яйцо в руки, просто чтобы подержать его немного. Оно оказалось тяжелее, чем он ожидал. «Им, пожалуй, можно проломить человеку голову, и скорлупа даже не треснет!» Чешуйки были гладенькие на ощупь, и глубокий, насыщенный алый цвет, казалось, переливался под пальцами. «Кровь и пламя», — подумал Дунк — но были там и золотые блестки, и завитки полуночной тьмы...

— Эй, вы! Вы что делаете, сир?

На него гневно уставился незнакомый рыцарь, здоровяк с угольно-черной бородой и с чирьями на лице. Услышав его голос, Дунк вздрогнул: низкий, полный ярости... Эго был он, тот, что разговаривал с Пиком!