Пламм хихикнул.
— Кто вы?!
— Друг, — ответил Мейнард Пламм. — Человек, который наблюдал за вами и удивлялся вашему присутствию в этом змеином логове. А теперь помалкивайте, пока мы вас не заштопаем.
Держась в тени, они оба вернулись в палатку Дунка. Внутри сир Мейнард разжег огонь, налил вина в чашу и поставил его греться.
— Рана чистая, и к тому же, по счастью, это не та рука, в которой вы держите меч, — сказал он, распарывая рукав окровавленной рубахи Дунка. — И кость, похоже, не задета. Но все-таки надо ее промыть, а то, чего доброго, потеряете руку.
— Это все неважно, — Дунку крутило живот, он чувствовал себя так, словно его вот-вот стошнит. — Если Эгг убит...
— То виноваты будете вы. Вам следовало бы держать его подальше отсюда. Но я не говорил, что мальчик убит. Я только сказал, что он среди богов. У вас есть чистое белье? Лучше шелковое?
— Рубаха моя. Хорошая, которую я добыл в Дорне... А что вы имеете в виду, что он среди богов?
— Всему свое время. Сперва ваша рука.
Над вином начал подниматься пар. Сир Мейнард отыскал хорошую шелковую рубаху Дунка, с подозрением обнюхал ее, потом достал кинжал и принялся резать ее на полоски. Дунк хотел было возразить, но сдержался.
— Эмброуза Баттервелла никогда нельзя было назвать решительным человеком, — сказал сир Мейнард, окуная в вино три полоски шелка. — Он с самого начала сомневался в этом заговоре, и сомнения его разыгрались с новой силой, когда он узнал, что мальчишка не привез меча. А нынче утром пропало драконье яйцо и вместе с ним иссякли остатки его отваги.
— Сир Глендон не воровал этого яйца! — сказал Дунк. — Он целый день провел во дворе, сражаясь либо наблюдая за поединками.
— И тем не менее Пик все равно отыщет яйцо в его седельных сумках.
Вино закипело. Пламм натянул кожаную перчатку и сказал:
— Постарайтесь не кричать.
Он вытащил из кипящего вина полоску шелка и принялся промывать рану.
Дунк не кричал. Он скрипел зубами, прикусил себе язык и бил себя кулаком по колену так сильно, что на ноге остались синяки, но не кричал. Остаток его хорошей рубахи сир Мейнард извел на повязку и туго обмотал ее вокруг руки.
— Ну, как вы себя чувствуете? — осведомился он, покончив с этим.
— Кошмарно... — Дунка передернуло. — Где же Эгг?
— Среди богов. Я же вам говорил.
Дунк ухватил Пламма здоровой рукой за горло.
— Говорите напрямик! Меня уже тошнит от намеков и недомолвок! Скажите, где искать мальчика, или я сломаю вашу паршивую шею, друг вы мне или нет!
— В септе. И не советую вам ходить туда без оружия, — улыбнулся сир Мейнард. — Это для вас достаточно ясно, Дунк?
Первым делом он отправился в шатер сира Утора Серого Листа.
Когда Дунк проскользнул внутрь, там был только оруженосец Уилл. Он склонился над бадьей, стирая белье своего господина.
— Снова вы? А сир Угор на пиру. Что вам нужно?
— Мой меч и щит.
— Вы принесли выкуп?
— Нет.
— Тогда с чего я должен позволить вам забрать ваше оружие?
— Оно мне необходимо.
— Это еще не повод.
— Хорошо, тогда что вы скажете, если я пообещаю вас убить?
Уилл ахнул.
— Вон оно!
У входа в замковую септу Дунк остановился. «Боги, сделайте так, чтобы я не опоздал!» Его перевязь с мечом висела на привычном месте, туго опоясывая талию. Щит с висельником он подвесил на раненую руку, и вес щита на каждом шагу отдавался болью во всем теле. Он опасался, что, если кто-нибудь его толкнет, он не сумеет сдержать крик. Дунк отворил дверь здоровой рукой.
Внутри было сумрачно и тихо. Септу освещали только свечи, мерцающие на алтарях Семерых. Большинство свечей горело на алтаре Воина, как и следовало ожидать в день турнира: многие рыцари пришли сюда, чтобы помолиться о даровании силы и отваги, прежде чем выйти на ристалище. Алтарь Неведомого был окутан тенью: на нем горела всего одна свечка. На алтарях Матери и Отца горели десятки свечей, на алтарях Кузнеца и Девы — чуть поменьше. А под сияющей лампадой Старицы преклонил колени лорд Эмброуз Баттервелл. Он стоял, склонив голову, и безмолвно молился о ниспослании мудрости.
Он был не один. Как только Дунк направился в его сторону, двое стражников двинулись ему наперерез. Лица под полушлемами были суровые и напряженные. Под накидками с зелено-бело-желтыми полосами дома Баттервелл виднелись кольчуги.
— Стойте, сир! — сказал один из них. — Вам тут делать нечего!
— Отнюдь! Я же вас предупреждал, что он меня найдет!
Это был голос Эгга.
Когда Эгг выступил из темноты за спиной Отца и его бритая голова блеснула в свете свечей, Дунк едва не бросился к мальчику с радостным криком, чтобы схватить его и стиснуть в объятиях. Однако в тоне Эгга было что-то, что заставило его остановиться. «Похоже, он скорее разгневан, чем напуган, и я никогда еще не видел его таким серьезным. И Баттервелл на коленях... Тут творится что-то странное».
Лорд Баттервелл поднялся на ноги. Его лицо, даже в тусклом свете свечей, выглядело бледным и влажным от пота.
— Пропустите его! — велел он охране. Когда те отступили назад, он поманил Дунка к себе. — Я не причинял мальчику вреда. Я хорошо знал его отца, когда был десницей короля. Пусть принц Мейекар знает: это был не мой замысел!
— Он это узнает, — обещал Дунк. «Что же тут происходит?»
— Пик! Это все его затея, клянусь Семерыми! — Лорд Баттервелл положил руку на алтарь. — Да поразят меня боги, если я лгу! Он сказал мне, кого следует пригласить, а кого звать не следует, и привез сюда этого мальчишку, претендента на престол. Поверьте, я не собирался становиться участником заговора! Том Хеддл, опять же, он меня подзуживал, я этого отрицать не стану. Да, это мой зять, он женат на моей старшей дочке, но я не буду лгать: он тоже замешан в этом деле.
— Он же ваш лучший боец! — сказал Эгг. — Если он в этом замешан, стало быть, и вы тоже.
Дунку хотелось взреветь: «Помолчи! Твой длинный язык погубит нас обоих!» Однако Баттервелл, похоже, сник еще больше.
— Милорд, вы не понимаете! Ведь Хеддл командует моим гарнизоном!
— Но ведь должны же у вас быть преданные вам стражники! — сказал Эгг.
— Вот эти двое, — сказал лорд Баттервелл. — И еще несколько человек. Да, я был чересчур беспечен, признаю, но изменником я не был никогда. Мыс Фреем с самого начала питали сомнения по поводу претендента лорда Пика. Ведь у него нет меча! Будь он сыном своего отца, Биттерстил Острая Сталь вручил бы ему Черное Пламя. И вся эта болтовня о драконе... безумие, дурь и безумие!
Его светлость утер рукавом пот со лба.
— А теперь они украли яйцо, драконье яйцо, которое пращур мой получил от самого короля в награду за верную службу. Утром, когда я проснулся, оно было на месте, и мои стражники клянутся, что в спальню никто не входил и никто не покидал ее. Может быть, они подкуплены лордом Пиком, я не могу сказать, но яйцо, яйцо исчезло! Его нужно вернуть, а не то...
«А не то дракон и впрямь вылупится», — подумал Дунк. Если в Вестеросе снова появится живой дракон, лорды и простолюдины сбегутся под знамена того принца, которому он будет принадлежать.
— Милорд, — сказал он, — нельзя ли мне перекинуться парой слов с моим... с моим оруженосцем?
— Как вам угодно, сир.
Лорд Баттервелл преклонил колени и снова стал молиться. Дунк оттащил Эгга в сторону и опустился на одно колено, чтобы поговорить с ним лицом к лицу.
— Я тебя сейчас так по уху съезжу, что у тебя голова свернется задом наперед и ты до конца дней своих будешь ходить, глядя туда, откуда пришел!
— Ну да, сир, поделом мне, — у Эгга хватило совести выглядеть пристыженным. — Я прошу прощения. Я просто хотел отправить ворона к отцу!
«Чтобы я мог остаться рыцарем. Мальчик не хотел ничего дурного...» Дунк оглянулся на коленопреклоненного Баттервелла.
— Что ты с ним сделал?
— Напугал, сир.
— Ага, понятно. К утру он себе мозоли на коленях натрет.
— Я не знал, что еще делать, сир. Мейстер, как только увидел кольцо моего отца, сразу привел меня к ним.