Не менее странным получился и разговор с участковым. Первое впечатление — милиционер о предстоящем отъезде уже знает, и это его вполне устраивает, даже, пожалуй, радует. При первой встрече он явно пыжился и демонстрировал этакое пренебрежение к заезжему «научнику», а теперь его глазки бегали, в голосе звучали заискивающие нотки. Почему-то он заинтересовался здоровьем Кирилловых родственников и с каким-то невнятным намёком попросил передать им привет от него лично. Окончательно запутавшийся Кирилл рассмеялся и заверил, что, собственно говоря, дней через десять он сюда же и вернётся — какие родственники?!
Чудеса и непонятки, однако, на этом не кончились. Он не отошёл и на сотню метров от отделения, как услышал громкий шёпот слева по курсу:
— Дядя! Дядя! Подь суды!
— Ну, чего надо? — не слишком дружелюбно поинтересовался Кирилл, подходя к калитке. За ней стоял чумазый пацан с картонной коробкой из-под обуви.
— Заходь, не бойсь!
— А я и не боюсь! С чего ты взял?!
— Патроны нада? — таинственным шёпотом поинтересовался юный туземец. — Шишнадцатый калибр! Картечь, дробь, жаканы е!
— А турбин нету? — изобразил знатока Кирилл. — Не люблю жаканы!
— Турбин не... — расстроился торговец, но тут же воспрянул: — Контейнера е! Вязка е!
— Вот уж не надо! Самоделом сам стреляй! А заводских я бы взял...
— Во! — обрадовался пацан и открыл коробку. Она действительно оказалась набитой ружейными патронами — в пачках и россыпью.
— И почём продаёшь? — почесал затылок покупатель, готовясь услышать нечто заоблачное.
Как оказалось, ничего страшного. Перед отъездом Кирилл специально поинтересовался расценками в ближайшем оружейном магазине — они были сопоставимы. Тем не менее он поторговался и отыграл в свою пользу ещё процентов 10-15. На том и порешили: покупатель расплатился, набил карманы вощёными бумажными цилиндриками и отправился дальше. Всё бы ничего, если бы не один нюанс: Кирилл совершенно точно знал, что в данном посёлке в данное время охотничьи боеприпасы являются величайшим дефицитом. При знакомстве с приезжим местные мужики (да и женщины!) в первую очередь интересовались, нет ли у него лишних патронов. И вдруг — такое!
Составить 132-ю версию причин происходящего Кирилл не успел, потому что увидел впереди Таню — единственную, похоже, красивую девушку на весь посёлок. Она работала продавщицей (и, кажется, заодно заведующей) в продуктовом магазине недалеко от гостиницы. В данный момент она пыталась перейти улицу, что было почти невыполнимой задачей, поскольку на ногах у неё были туфли.
— Погодите, Таня! — крикнул Кирилл и заспешил вперёд.
С изяществом светского льва он подхватил ойкнувшую девушку на руки и перенёс через улицу к противоположному забору. При этом он, конечно, не видел, куда ступает, зато чувствовал, что чистить придётся не только ботинки, но и штаны до колен. В качестве награды он получил недолгое объятье за шею и смущённый лепет:
— Ой, ну что вы! Люди же увидят!
— Куда это вы в такую рань? — поинтересовался рыцарь, поставив даму на землю. — А работать кто будет?
— Так ведь сегодня ж пятница — короткий день! Мы с братьями завтра на рыбалку уезжаем — до вторника или среды. Я объявление на дверях повесила.
— Ах, какая простота нравов: что хотим, то и творим! А обо мне вы подумали?! Как я-то буду жить, не видя вас так долго?! О, бездушная! О, жестокая!
— Ой, ну зачем вы так говорите...
— За тем, что вы для меня луч света в этом тёмном царстве! Без вас мне нечего тут делать! Раз так, то я тоже поеду в тундру: лягу на сопке и буду рыдать от безысходности вашей жестокости!
— Ой, глупый какой! А ты... А вы с Громовыми едете, да?
— Именно! — обречённым тоном подтвердил Кирилл.
— Ой, да как же вы с ними?! Вы ж городской, а они одной юколы наберут с собой — её не всякая собака есть будет! С червяками — фу!
— О чём вы, Таня?! Без вас мне будет не до пищи! Впрочем, завтра схожу на Ленина и затоварюсь тушёнкой.
— Ничего вы не затоваритесь, — засмеялась туземка. — Людка ещё вчера остатки сдала и закрылась. До осени!
— Однако, — почесал затылок Кирилл. — Обложили меня, обложили... А юколу без соли сушат, да? Червяки в ней большие?
— Огромные — во-от такие! Что же мне с вами делать, а?
— Уже ничего! — сказал он пылко. — Моё сердце разбито!
— Ой, вы так смешно говорите! Знаете что...
— Нет ещё...
— Я могу вернуться и... Если денег нет, то под запись...
— О, я не достоин такой жертвы! А сухари хлебные у тебя... у вас там ещё остались?
— Ага, — кивнула продавщица, — пол мешка.